- А чего ты сама-то ждешь? Начинай, пока они совсем не свихнулись... Кто ты там - Изида? Лилит?
- Всего лишь Ши, - вздохнула та, отодвинула карты и встала. - Что ж, ты прав - пора. Сиди здесь. Я позову.
Она вышла.
Выморков сунул в топку последнее полено: здоровое, сучковатое бревно. Оно не лезло, Брат Ужас отступил и с силой втолкнул его ногой в самый жар. Огненные мухи хищно посыпались на пол.
- Принеси воды, - попросил Выморков Холомьева.
Тот ответил надменным взглядом и отвернулся.
- Ну, ты принеси, - нахмурился Брат Ужас и шагнул к Познобшину. - Два ведра. Мне отойти нельзя, у меня тут алтарь.
Брон взял пустые ведра и пошел к колодцу, жалея, что не с кем встретиться.
Он их уже наполнил, когда услышал голос Ши, шедший сверху. Брон обернулся и увидел черную фигуру на фоне багровой полосы закатного неба. Ши стояла на крыше, ухватившись за флюгер. Она пыталась придать своей позе торжественность, но необходимость за что-то держаться сводила ее старания на нет.
- Позови остальных! - крикнула Ши.
Брон побежал. Ворвавшись в комнату, он с грохотом поставил плеснувшие ведра и выдохнул:
- Выходите во двор... на вечерю...
- На тайную? - строго спросил Холомьев, останавливаясь.
Выморков отряхнул ладони от древесной трухи и направился к выходу. Но вспомнил о Горобце, вернулся, схватил за руку:
- Пойдем!
- Куда? Куда? - зачастил тот, с ужасом вжимаясь в угол. Познобшин понял, на кого он стал похож: на старого, седого сатира, которого долго и беспощадно били.
Брат Ужас, не вдаваясь в объяснения, дернул и выволок Горобца из дома. Ши стояла, чуть пригнувшись. За ее спиной струился ровный столб мутного дыма. Выморков повалился на колени и ударился челом в листья подорожника. Горобиц отполз под яблоню и приник к белому стволу; Холомьев, полный достоинства, стоял в стороне от всех и ждал не то покаяния, не то аплодисментов.
"Сейчас за ней прилетят", - взволнованно подумал Брон. Что ты трясешься, человече, одернул он себя. Ничего из ряда вон, не надейся. Никто не прилетит.
- Все готовы? - спросила Ши, отбрасывая волосы.
- Готовы, давно готовы, - закивал Выморков.
- Так слушайте: ваша Инь тяжело больна. Инь - это я. Я - вещество, плоть, клейкая субстанция, женское начало. Сейчас меня не станет, останутся одни мужчины - чистый Ян, активный компонент, творческий процесс. Действуйте, пользуйтесь, не ждите! А я исполняю обещанное - как могу. Я растворюсь в вас, сделаюсь вашим причастием, которое свяжет вас в неразрывное целое. А еще - еще я буду жертвой богам: все, как видите, теперь не понарошку, взаправду. Сказка, конечно, ложь, но я стану намеком. В каждой шутке есть доля шутки. Брон!
