...Копали снова голыми, молча. Первым, конечно, управился дюжий Выморков. Он отступил на два шага от свежей ямы, воткнул лопату в изуродованную грядку и навалился сверху взопревшей тушей.
Лопат было две. Второй с кладбищенской сноровкой работал Холомьев. По тому, как вылетали комья охристой глины, можно было отсчитывать секунды. К Выморкову приблизился Горобиц, ждавший очереди, и взялся за древко.
- Давайте, - потребовал он, блуждая взглядом.
Выморков широко зевнул, отступил и толкнул лопату вперед. Горобиц с видимым усилием выдернул штык и пошел к парнику, утопая босыми ступнями в черноземе.
Брон, которому на белое плечо сел слепень, с силой шлепнул, промахнулся: зверь улетел. Ши сидела рядом, курила и выжидала, когда Холомьев закончит работу и передаст лопату Познобшину. Ей самой яма не полагалась.
Холомьев спрыгнул на дно и оказалось, что он перестарался: вышло глубже, чем надо. Из ямы поднялись руки, перечеркнули лопатой дыру, похлопали, утрамбовали. Выморков подошел и стал пинать комья, сбрасывая их внутрь, к Холомьеву.
- Аккуратнее! - крикнул тот недовольно, подтянулся и вылез наружу. Он смахивал на бледного червя, покинувшего почву: бледный, скользкий от пота, весь в земле и трухе. Поднял лопату, начал осторожно насыпать дно.
Возле парника неуклюже, с перерасходом сил трудился Горобиц. Этот походил на красноармейца, которого петлюровцы, намереваясь расстрелять, заставили раздеться и вырыть могилу.
- Ну, заберемся, и дальше что? - осведомился Брон.
- Буду культивировать, - сказала Ши, думая о чем-то постороннем.
Показалось злобное утреннее солнце.
- Головы напечет, - предупредил Познобшин.
- Угомонись.
...Утром, проснувшись ни свет, ни заря, перекинулись в картишки, скинули порты и рубахи, и после выиграл Выморков. Не долго думая, он предложил изобразить из себя различные огородные культуры: в общем, овощи.
- Уж урожай поспел, - объяснил Брат Ужас неизвестно что - Всякому овощу свой черед. Фотосинтез! - И он мечтательно закатил глаза.
Теперь, когда сценарий вырисовывался, Брон вспомнил о склонности Выморкова к усекновению голов и разволновался. Головы, торчащие на грядках, могут оказаться соблазном и искушением. Правда, то, что Выморков и сам видел себя корнеплодом, вселяло осторожный оптимизм. С другой стороны, оставалась Ши: ей отводилась роль огородницы. Брон подумал, что может быть, лучше уж был бы Выморков. Однако дело сделано, практикум начался. "Надо будет, когда зароют, пошуршать руками-ногами, - решил Познобшин. - Чтоб земля была рыхлая, чтобы выскочить, если что".
