Эдуард хотел представить это родителям как их совместный с Филиппом план и наседал на него. Без Филиппа ничего не выйдет. Без Филиппа он не сможет ни вырваться, ни прорваться и останется инвалидом, которого родители будут кормить с ложечки университетской кашкой, как кормили школьной. Разве они не друзья? Разве они не устраивали вместе крутые штуки? Разве время, проведенное вместе, было им не в кайф? Почему Филипп такой малахольный, такой трус? И почему он вдруг стал такой – расчетливый друг?
Эдуард сидел напротив Филиппа и убеждал его. Он буквально наехал на Филиппа, они уперлись друг в друга коленями; он наклонялся вперед, подкреплял свои слова жестами, хватал Филиппа за руку, за ногу, указывал на него пальцем, тыкал его в грудь. Филипп давно бы вскочил и ушел, но ему пришлось бы откатить Эдуарда, а этого Эдуард не простил бы. И Филипп оставался сидеть, глядя Эдуарду в глаза – в зеленые глаза Сюзанны, глядя на красные пятна на щеках Эдуарда, какие появлялись и на щеках Сюзанны, когда она горячилась, глядя на красивые тонкие губы Эдуарда и Сюзанны, беспрерывно раскрывавшиеся и смыкавшиеся, брызгавшие слюной, формировавшие и выбрасывавшие слова, которые Филипп больше не хотел слушать. И он испугался, потому что сквозь презрительные, враждебные, плаксивые черты Эдуарда проступало лицо Сюзанны. Он не знал, кто был этот Эдуард: агитирующий друг или избалованный ребенок, требующий другой жизни, потому что домашняя приводила его в отчаяние, или приходивший в отчаяние, потому что просто не привык, чтобы его требования не исполняли; Филипп не знал, откуда это презрение и эта ненависть: от отчаяния или от высокомерия, потому что высокоодаренный и богатый Эдуард ожидал уступчивости от Филиппа, менее одаренного и менее обеспеченного. Филипп не хотел больше видеть лицо Сюзанны в лице Эдуарда. И тогда Эдуард сказал:
– Или ты не хочешь ехать со мной, потому что моя сестра здесь и ты в нее влюбился? Да не нужен ты моей сестре, пойми это наконец – и радуйся, что сможешь уехать и больше ее не видеть.
– Откуда ты знаешь?
Эдуард закатил глаза:
– Она моя сестра. Я знаю, что у нее в голове. Да если б я этого и не знал – я же вижу, как за ней заезжает этот студент – и не на каком-нибудь старом «жуке» или старом «порше».
Только через неделю Филипп смог поговорить с Сюзанной. Они были вдвоем и вновь сидели на балконе.
– Почему ты мне ничего не сказала про студента, с которым ты встречаешься?
