Смотрел мистер Лайонел Кребс, новый директор по спортивной работе в нашем школьном округе.
На Карсона Кребса смотрели все, а он в тот день махал битой так красиво, так красиво, что любой крикетист обзавидуется.
И по нему было видно: он способен на все, что требуется от бетсмена.
Он отбивал мячи дальше Де Ла Пены – тот был кавером.
И выше головы Хоупвелла – тот был мид-оффом.
И выше головы Дженкинса – тот был мид-оном.
Как же это было красиво. Крозоска перестал хлопать в ладоши и просто смотрел. Даже «Британия» и то иногда аплодировала. Вот насколько это было красиво: как он прикидывал, где отскочит мяч, как он следил за мячом в оба, пока не отбивал, как вытягивалась его рука, как мяч ударялся о биту, как расплывалась в глазах его белая фигура – казалось, между калитками он не перебегает, а перелетает.
И я тоже перелетал.
Он отбивал мяч и кричал: «Дуй», и я, даже не глядя на мяч, смотрел только на Кребса и бросался бежать по его приказу. Мы снова и снова мчались навстречу друг другу, и я очень-очень старался поскорее добраться до его калитки и вернуться к своей, чтобы Кребс оставался лицом к боулеру. Он только один раз отбил мяч себе за спину, и знаете, что тогда случилось? Он смотрел на меня и выжидал, пока я не крикнул: «Дуй», и тогда мы побежали. А когда ему подали последний мяч, он перехватил его после высокого отскока, и вел, вел, вел, и отбил его через границу, и Дворецкий крикнул: «Отлично сыграно, молодой господин Кребс – четыре очка!», и вся «Индия» завопила как безумная – понимаете отчего? И трибуны тоже вопили как безумные, и «Минитмены Лонгфелло», и «Сетонские барсуки». А Крозоска снова захлопал в ладоши. И новый директор по спорту вместе с ним.
А Дворецкий стоял на позиции мид-филда и смотрел на нас, скрестив руки на своем внушительном животе, а когда мистер Дельбанко подошел к нему пожать руку, Дворецкий пожал руку Дельбанко, и тут все игроки «Индии» и «Британии» подбежали к Дворецкому, и, по-моему, мы были готовы посадить его к себе на плечи, вот только он, знаете ли, дородный. А потом нас обступили «Минитмены» и «Барсуки», и тут ветер очнулся, спикировал на нас с низких облаков и обдал студеным холодом. Но это было неважно.
Крикетная команда восьмого класса подхватила Кребса – он же намного легче Дворецкого – и… Догадайтесь, кого еще они подхватили? И нас обоих унесли с поля на плечах, и мы смеялись и махали битами, а когда мы дошли до беговой дорожки, пришлось идти сквозь толпу, и все кричали «Ура!» и отпускали шуточки про крикет, хотя настоящих крикетных шуток никто не знал, и кто-то сунул Кребсу флаг, но не тот, а британский, но Кребса это не смутило, он передал угол флага мне, сам взял флаг за другой угол, и флаг стал реять на холодном ветру, и Кребс сказал: – Эй, Картер! – и я посмотрел на него, а он сказал: – Наши перекладины устояли! – а восьмиклассники из радиорубки над трибунами попросили всех очистить беговую дорожку, потому что пора начинать футбольный матч, и это отняло много времени, но в конце концов мы очистили беговую дорожку, и на этом мы завершили свой крикетный матч.
