– Мисс Эмили, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы.
– А после уроков вы будете ждать здесь? – спросила Эмили.
– Разумеется, я буду ждать здесь, – сказал Дворецкий, и она обняла его, стоя под зонтом.
Когда мы подъехали к двери для четвероклассников, Дворецкий вышел из машины, раскрыл свой зонт – спутниковую тарелку, открыл заднюю дверцу, наклонился и сказал:
– Мисс Шарлотта, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы.
Она обняла его, стоя под зонтом.
Когда мы подъехали к двери для пятиклассников, Дворецкий вышел из машины, раскрыл свой зонт – спутниковую тарелку, открыл заднюю дверцу, наклонился и сказал:
– Мисс Энн, принимайте обдуманные решения и помните, кто вы.
Она его тоже обняла.
Когда мы подъехали к корпусу средних классов, Дворецкий стал было выбираться наружу с зонтом – спутниковой тарелкой, а я сказал:
– Даже не думайте.
– Разумеется, даже не подумаю, – сказал Дворецкий. – Разве я решусь предложить вам свой зонт? Ведь тогда я лишу вас удовольствия просидеть весь день в сырых брюках и промокших носках.
– В джинсах, – сказал я. – Это называется «джинсы».
– Так или иначе, в сырых.
Я открыл дверцу.
– И, чтоб вы знали, обниматься с вами я тоже не буду.
– Всего наилучшего, молодой господин Картер, – сказал Дворецкий. – Принимайте обдуманные решения и помните о тех, кто вас любит.
Я посмотрел на него.
– Я думал, вы всегда говорите: «Помните, кто вы».
Дворецкий заглянул мне в глаза.
– Это одно и то же.
– Разве?
– Молодой господин Картер, когда вы выгуливаете Неда, чтобы помочь своей матушке, когда вы приходите к мисс Энн на конкурс по робототехнике и не объявляете вслух, что такие конкурсы – «геморрой», извините за выражение, когда вы болеете за мисс Шарлотту на футбольном матче, хотя ее нога ни разу не соприкоснулась с мячом, когда вы сопровождаете сестру на выставку картин Тёрнера, когда вы ведете младших сестер покупать фруктовый лед, когда вы позволяете обращаться с собой как с музейным экспонатом в качестве «Человека недели» в классе мисс Эмили, когда вы присутствуете на двух вечерах балета, хотя относитесь к этому виду искусства неприязненно – что, кстати, весьма огорчительно и не слишком проницательно с вашей стороны, – вы без слов говорите всем, что это одно и то же.
– Ну-у… Значит, это типа и есть «быть джентльменом»?
– Молодой господин Картер, мы – то, что мы любим.
Мне показалось, что я вот-вот разревусь, как маленький.
Правда-правда, я чуть не разревелся.
