Опустился на колени, выкинул все ветки с костровища. И стал заново разжигать костер.
Мы не разговаривали. В основном я слушал визгливую ругань птиц над головой, и шум воды отовсюду, и вой ветра в верхушках эвкалиптов.
Вечером того дня, когда я сделал доклад о Декларации независимости, мама снова пошла в церковь Святого Михаила.
– Отец Джаррет попросил ее посмотреть на кое-какие статьи бюджета на следующий календарный год, – сказал Дворецкий.
– До нового года еще почти три месяца.
– Значит, времени в обрез. Не могу ли я чем-то помочь вам с домашними заданиями?
– У меня только обществоведение, – сказал я.
– В таком случае, возможно…
– По обществоведению вы мне и так замечательно помогли.
– Молодой господин Картер, я подал вам несколько новых идей для размышления, но, очевидно, эти идеи новы и для многих ваших одноклассников.
– Да они даже размышлять не стали.
– Следовательно, перед вами стоит занятная дилемма, с которой вы будете сталкиваться часто, если предпочтете поступать принципиально и браться за нелегкие задачи. Что лучше – размышлять над всеми идеями, самостоятельно решать, какие идеи представляются вам самыми мудрыми и благородными, говорить что думаешь? Или, напротив, лучше идти проторенным путем и смиренно подлаживаться под конформизм большинства?
– А что это вообще значит – «смиренно подлаживаться под конформизм большинства»?
– Полагаю, вы и сами знаете, – сказал Дворецкий.
Я уставился на него.
– Вот этого я, по-моему, и хочу от жизни.
– Ни в коем случае, – сказал Дворецкий. – Такой выбор сделал бы человек, застрявший в шестом классе.
– Это же я. Я застрял в шестом классе.
– Молодой господин Картер, вы сейчас в шестом классе учитесь. Вам необязательно в нем застревать.
– Похоже на гугли, – сказал я.
– Нимало. Простые подачи без подвоха. От вас требуется только махать битой.
– Мой отец не вернется домой.
Не знаю, как вышло, что я сказал об этом Дворецкому. Просто с языка сорвалось. Не знаю как. Сорвалось, и все.
Правда-правда, сам не знаю, как это могло получиться.
Дворецкий посмотрел на меня, в сторону, снова на меня.
– Молодой господин Картер, – сказал он. Почти шепотом.
Сделал вторую попытку:
– Молодой господин Картер, я…
– Он не вернется домой. Он хочет жить в Германии.
Прошло много времени.
– Может быть, это из-за нас.
Прошло еще много времени.
– Не самая простая подача, – сказал я.
– Да, – сказал Дворецкий. – Подача очень непростая.
– И как же мне все уладить?
– Принимать обдуманные решения и помнить, кто вы.
