Золотой «Мерседес» был несчастливой машиной. Через несколько лет, когда Стэнли работал над «Сиянием», он сказал, что сам доберется до EMI Studios и что я должен встретить его там. Я ждал его уже полтора часа, когда ко мне подошел художник-постановщик: «Есть проблема. Стэнли пробил на своем „Мерседесе“ заднюю стену гаража». Когда я приехал домой, Стэнли все еще стоял посреди обломков: он включил задний ход вместо первой скорости. «Позвони в „Мерседес“, они все уладят», – это было все, что он сказал, сохраняя свое традиционное спокойствие.
В дополнение к вечной спешке, Стэнли постоянно был рассеян. Он всегда делал одновременно слишком много вещей. За рулем он вел себя точно так же, как и в офисе: говорил по телефону, читал новости, тянулся за карандашом, чтобы записать идею, наговаривал что-то на диктофон. Несмотря на все это, ему хватало мужества жаловаться, что его дочери были невнимательны за рулем. Когда он возил куда-либо меня, я чувствовал, что смотрю в лицо смерти. Однажды, за рулем «Порше», которое он купил в начале восьмидесятых, он выехал не на ту полосу на развороте в Сант-Албанс. Мы оказались лицом к лицу с двухэтажным автобусом, который, к счастью, успел ударить по тормозам. Водитель автобуса перекрестился и заорал благим матом. «Что этот автобус там делал?» – сказал Стэнли, как будто ничего экстраординарного не произошло.
Иногда он спрашивал меня о том, как я вожу: «Почему ты так поворачиваешь? Почему двигатель издает такой звук, когда ты переключаешь скорость? Ты уверен, что так можно делать?»
– Стэнли, не говори мне, как водить машину. Я ведь не прихожу к тебе и не говорю, куда поставить камеру, верно? – ответил я с осуждением.
– Просто мне очень комфортно, когда ты за рулем.
– Хорошо, тогда не говори ничего!
Но Стэнли просто не мог ничего не говорить. Когда в конце семидесятых серия ужасных катастроф поразила мир британского мотоспорта, он начал ворчать об этом еще более откровенно, чем Жанет:
– Были какие-нибудь аварии?
– Нет, Стэнли, аварий не было. Слушай, если ты несчастлив, приходи посмотреть мой следующий рейс.
– Это плохая идея.
Он засыпал меня вопросами. Он делал это не потому, что ему было важно узнать результаты рейса, и не потому, что ему было важно, выиграл я или нет. Он пытался собрать информацию, которую возможно использовать против меня: он хотел убедить меня прекратить участвовать в гонках.
Он решил начать с машины, которую я водил. «Феррари» попадали в большое количество аварий, а пресса активно писала об этом: возгорающиеся двигатели, взрывающиеся шины и тому подобное. Стэнли вырезал эти статьи, добавлял свои комментарии и оставлял их у меня на столе. «Эмилио, ты видишь? Гонки – это опасно». Под его записями я писал в ответ: «Стэнли, я не езжу на „Феррари“, я езжу на „Лотусе“».
