- Чего обсуждать? - томно пробормотал Рюгин. - Идиотские грибы?
- Пункт первый, - упрямо повторил Яшин. - Было странное чувство... - И он пересказал все, чем делился с Парвусом перед отъездом. - Пункт следующий, - продолжал он. - Я не одинок, потому что Парвус тоже что-то заметил. Пункт третий: небо... Ну, пускай это будет спорный пункт, раз вы ни черта не видите. Пункт четвертый: трава-мурава. Пункт пятый, - Яшин обернулся и взглянул на Рюгина, - идиотские грибы.
- В общем, мы на другой планете, - сонно резюмировал Виктор Бориков.
- Пункт шестой, - Яшин оставил резюме без ответа, - все , что я назвал, имеет всеобщий характер и очевидно многим. Но - удивительное дело - должной ответной реакции нет. Лично я в настоящий момент чувствую себя гораздо спокойнее и увереннее, чем утром, а проблем тем временем прибавилось.
- Хватит туфту гнать, - с презрением плюнул Конечный. - Меньше надо пить. Давайте баиньки. Тонкие натуры! Поэты...
- А я, пожалуй, подчинюсь, - заявил Яшин после непродолжительных размышлений. - Действительно - дьявольски хочется спать.
Тут начал солировать засыпающий Бориков. В минуты вдохновения он располагался к сочинительству, писал рассказы и стихи, оставляя за собой право нести любую чушь, сколько вздумается. Бормотал он приблизительно так:
- На сон грядущий все же подумаем... молча, каждый про себя. Вспомним свои ощущения, мысли, сны, наконец... Сны - не последнее дело... Ремизов их просто собирал для души, для забавы - как и зверушек... Ему без снов бывало скучно... А Фрейд выделял первооснову... первоэлемент... и все образы вылепливал из этого первоэлемента... Одного не учел - почему первоэлементом не может быть уже готовый образ? картина? событие? что ж все из примитивного похабства выводить... Человек заслуживает большего... Как же иначе стихи сочиняют во сне? Что стихи - романы... Вот я как-то раз...
Но его никто не собирался слушать. Вполне бодрствовал один Конечный, но, далекий от творческих настроений, он не вникал в дремотный лепет Борикова. Внутри, глубоко в дрожащих от страха нитях солнечного сплетения, алкоголь поначалу сумел приглушить тревожные сигналы, да только вот - они уже звучали снова. "Cны! - злобно, затравленно подумал Конечный. - Щенки..."
Истоки тревоги были очевидны. Правда, они не имели никакого отношения к тем переменам, о которых вел речь Яшин, хотя и последние не укрылись от судачьих глаз Конечного. Его страшили вещи иного сорта.
