Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Евдокия, поджидавшая под дверями, проводила гостью в отведенную для нее комнату, где уже горела свеча, постель была приготовлена для сна, перина и подушки аккуратно взбиты.
— Спасибо, милая, — небрежно сказала Мари́́. — Я ужасно устала, раздень меня.
Евдокия подскочила к госпоже и сняла с нее платье.
— Дальше, дальше, — потребовала Мари́́. — Чего ты смущаешься, мы обе женщины. А я люблю спать голой, пока тепло. Врачи рекомендуют.
Евдокия послушалась, и вскоре Мари́́ стояла перед ней в чем мать родила. Девушку удивило, что у госпожи были аккуратно выбриты все волосы на теле: и под мышками, и на лобке. Ее нельзя было назвать ни худой, ни полной; все пропорции были соблюдены безукоризненно. Евдокия вздохнула: ей никогда не быть такой красавицей.
Мари́́ села перед зеркалом и, пока девушка расчесывала ей волосы, выяснила, что она грамотна, и велела спросить у барина книгу под названием «Фанни». Евдокия вернулась через несколько минут с книгой под мышкой.
— Барин даже обрадовались, — рассказала она. — Сказали, что у них еще такие есть, читайте на здоровье.
Мари́́ лежала под одеялом, а Евдокия начала читать. Получалось у нее довольно неплохо и бойко. Вскоре она запнулась.
— Барыня, нешто такое в книжках пишут? Да разве так бывает?
— Читай, читай! — поторопила ее Мари́́. — Ведь это так интересно! А в жизни случается всякое.
Евдокия продолжила чтение, краснея с каждой страницей. Однако было заметно, что прочитанное глубоко заинтересовало и взволновало ее. Голос дрожал и прерывался.
— Достаточно, — остановила ее Мари́́ часа через полтора. — Уже поздно, закончим завтра. А пока возьми лечебный крем в моем чемодане и смажь мне тело.
Она откинула одеяло и перелегла на живот. Евдокия открыла баночку и тщательно растерла шею, руки, спину и ноги госпожи. Смущенно остановилась, дойдя до ягодиц.
— А разве там не тело? — подбодрила ее Мари́́. — Работай!
Ее ягодицы были мягкими и теплыми, и девушке почему-то приятно было их смазывать. Она даже нарочно сделала это чуть медленнее.
Подождав несколько минут, чтобы крем впитался, Мари́́ перелегла на спину, привольно раскинув руки и ноги. Евдокия незаметно перекрестилась при виде такой срамоты и снова принялась за работу. Смазывая груди, она покраснела, а пройдя по животу и добравшись до его низа, вновь остановилась.
— Ну что ты как маленькая! — рассердилась госпожа. — У тебя все точно такое же, чего ты испугалась. Мажь!
