Наконец, наигравшись с котом и чуть отдышавшись на свежем воздухе, Лида уже твёрдой походкой подошла к остальным. И тут ноги опять подкосились, она села на скамейку, опёрлась спиной о стену. Смахнула ладонью с доски невидимую грязь. И бесцветным, механическим голосом заговорила:
— Последняя из операций закончилась успешно. Ваш звонарь, отец Илларион, жить будет. Как оказалось, ничего страшного. Но звонить ему ещё не скоро, на левой руке сложный перелом.
Лида сорвала жёлтый цветок приютившейся под скамейкой мать-и-мачехи, начала клочками обрывать с него лепестки. На середине бросила это занятие, уронила цветок под ноги и всё так же без тени эмоций закончила:
— Итак, можно подводить статистику. У нас на сегодняшний день двадцать шесть лежачих. На четырнадцать операций три смертельных случая, ещё двое под вопросом. Остальные будут жить. В наших условия да ещё с хирургом, у которого всей хирургической практики три месяца в госпитале МЧС, и то два года назад — результат вполне неплохой.
И тут её прорвало. Лида в голос заревела:
— Я не могу, я не могу так!
Девушка вскочила, споткнулась и замерла в руках Фёдора, который успел её поймать.
— Тихо, девочка, тихо, — прижал он её к себе. — Ты молодец. Ты не представляешь, какой ты молодец.
— Я не могу, я на терапевта училась, — продолжала рыдать Лида.
Вдруг замолчала и обвисла. Вчерашний бой, бессонная ночь, операция за операцией. Организм всё-таки не выдержал. Слёзы прорвали тщательно сдерживаемое нервное напряжение, и девушка отключилась, впала в полузабытье. Фёдор кивнул, подхватил Лиду так, чтобы было удобно нести. Отец Василий открыл и придержал дверь жилого корпуса. Лида же, похоже не сознавая, что делает, обхватила рукой Фёдора за шею и устроилась поудобнее.
Поднимать девушку пришлось на третий этаж, и на последней ступени Фёдор осторожно выдохнул, стараясь не разбудить задремавшую Лиду. Бессонная ночь сказалась и на нём, руки и спину от тяжести ощутимо ломило. Хорошо хоть дверь в комнату оказалась приоткрыта, её получилось толкнуть носком ботинка. Дальше Фёдор уже не разбирал, где чья кровать, а попросту аккуратно положил девушку на ближайшую. И собрался было уже уходить, когда Лида внезапно открыла глаза, с силой ухватила его за запястье и тихонько жалобно произнесла:
— Не уходите, пожалуйста. Фёдор… Иванович. Не уходите. Мне… мне одной страшно.
Фёдор молча повернулся и осторожно присел на краешек кровати.
— Нет, не так. Нормально сядьте.
