Внезапно машину ощутимо тряхнуло, потом снова. В декабре восемьдесят восьмого года Фёдор как раз проходил срочную службу в Армении, оказался в самом центре Спитакского землетрясения. И сейчас вместо разума сработала память тела. Ударив по тормозам, не обращая на разъярённое гудение едущих следом водителей, он резко вывернул руль на обочину. Вырвал дочь с пассажирского сиденья и скинул её вниз с насыпи, по которой шла федеральная трасса. Оттащить туда, где идут заросшие травой пустыри, туда, где проходит глубокая траншея противопожарной канавы. Прикрыть Вику своим телом.
— Папка, ты чего? Ты с ума…
В это время тряхнуло ещё раз — лёжа на земле, толчок чувствовался куда сильнее… Над людьми, вжавшимися в пахнущую горечью и пылью траву, пронеслись рёв пламени, звук взрыва. Ударная волна смела верхушки деревьев лесозащитной полосы, оставшиеся на дороги машины и междугородний автобус. В полутора километрах дальше, сразу за поворотом дороги, трассу пересекала заметная издалека арка газопровода…
— Папка, ты меня задушишь, — пихнулась дочь, всё ещё не понимая, в чём дело. — Папка, что…
Девочка вылезла из-под отца, оба встали. И замерли. Взрыв был всего один. Дальше, видимо, сработала автоматика, отключила газ… Всё равно хватило изуродовать всё вокруг до неузнаваемости. Берёзы вдоль дороги сбрило наполовину, разбросав ветки. Фёдору и Вике ещё повезло, что пустырь вдоль федеральной трассы оказался достаточно широкий, и их не зашибло. Повезло и что в их сторону не полетели обломки разбитых машин.
— Таммм… Папа, там… Быстрее наверх, может кого-то ещё можно…
За спиной раздался шум. Фёдор и Вика обернулись — оказалось, это из канавы неподалёку от них выбирается ещё один догадливый водитель. По виду не намного старше Фёдора, тоже, наверное, в землетрясение когда-то попадал. Защищаясь от шока, разум машинально начал рисовать словесный портрет: «худощав, не слишком высок, худое вытянутое лицо, тонкий нос, острый подбородок». Второй счастливчик, явно не сознавая, что делает, попытался отряхнуть мусор и пыль со ставших грязно-серыми волос, с рубашки и брюк. Потом нервно рассмеялся и заговорил. Хоть и чисто, но с заметным английским акцентом.
— Девушка. Там, — он махнул рукой в сторону поднимавшегося с обратной стороны насыпи столба чёрного вонючего дыма горящей резины, — там больше никого. Никог…
Мужчина вдруг споткнулся на полуслове и посмотрел куда-то за спину девочки.
— Oh my Gog! What is it?
