Глядя на пламя свечей, я бездумно водила пером по бумаге, вырисовывая палочки, черточки и кружочки – привычные для любого зельевара схематичные изображения преобразований, на первый взгляд не несущие особого смысла, но понятные для меня самой. Короткая записка и одно большое письмо, написанные на одной и той же бумаге одним и тем же почерком. И – четыре резких штриха вверх и в сторону – несколько версий того, кто мог бы отправить их мне. Дворецкий, лорд Кастанелло, господин дознаватель или неизвестный друг Эдвина, передающий – две коротких черточки – послания из Аллегранцы через посыльного и слугу в доме.
Я устало потерла виски. Мысли двигались вяло, тело налилось жаркой тяжестью. Все усиливающийся аромат свечей, в котором к цветочному запаху теперь примешивался экзотический запах нагретой на солнце древесины, обволакивал, мешая сосредоточиться. Отложив перо, я завороженно следила, как медленно скользит по боку свечи крупная, маслянисто поблескивающая в свете пламени, тяжелая капля воска, оставляя за собой тонкий, чуть выпуклый след.
И что-то в этой капле, ее неторопливом движении, внезапно смутило меня.
Что-то было не так. Этот удушающий запах, чуть чадящий фитиль, воск, слишком вязкий и густой для обычных свечей… Все это казалось мне смутно знакомым, словно тоненькая ниточка вилась из давно и прочно забытого прошлого.
Я потянулась рукой к пламени.
* * *
– Не оборачивайся.
Я послушно застыла, вслушиваясь в шорох песка позади меня. Страх приливной волной всколыхнулся внутри. Бежать!
Но я не могла шелохнуться. Так и стояла, беспомощно замерев, считая шаги за спиной. Один, другой. Мужчина, подойдя почти вплотную, остановился. Легко, едва касаясь, провел пальцами по шее, вырвав у меня невольный вздох.
Страх растаял, когда широкие теплые ладони легли на плечи, небрежным движением сталкивая вниз свободные рукава летнего платья. С коротким смешком он потянул на себя ленты шнуровки, и тонкая ткань, более ничем не сдерживаемая, соскользнула почти до пояса.
Я почувствовала прохладное дуновение ветра на обнаженной коже, тут же сменившееся обжигающим дыханием, а после прикосновением губ к шее. Горячие руки скользнули по моим плечам, сгибу локтя, животу, груди, распаляя, рождая в теле томительное, жгучее желание. Не прекращая ласк, мужчина наклонился к самому моему уху и шепнул:
– Ты достойна букета цветов, моя лилия.
Он поднял руку с массивным перстнем, украшенным красным драгоценным камнем, сияющим во мраке, и раскрыл ладонь – и в то же мгновение вспыхнули факелы, поставленные по обеим сторонам дощатого помоста. Две огненные дорожки – уходящий далеко в озеро причал и его иллюзорный двойник, блестевший в темной глубине – расцветили ночь россыпью желтых точек.
