Чтобы развеяться, Робертин в сопровождении всего лишь одного телохранителя отправилась прогуляться. Город был стар, и потому прогулка никак не приносила облегчения душе. Из-за неприязни протестантов к королю Ла-Рошель не переняла архитектурных взглядов столицы, видевшей красоту в гармонии и единообразии. Улицы в большинстве своём были узкими, извилистыми и грязными, плохо замощёнными. Старые дома без фундаментов, не из кирпича. Источенный червями каркас из врытых прямо в землю столбов и поперечных брусьев и балок, пространство между которыми заполняли блоки из смеси необожжённой глины с соломой. Самое большее дома были побелены, но даже не покрашены: гугеноты считали яркие цвета греховными. К тому же побелка на многих строениях закоптилась от времени, осыпалась, отчего стены казались местами обгоревшими. А ещё дома стояли столь плотно друг к другу, что можно было перепрыгивать с крыши на крышу.
Главная городская площадь заметно отличалась от остального города. И опрятностью домов и здесь, и на ближних улицах. И тем, что попадались дома, целиком построенные из кирпича, крыши у таких покрывал не серый шифер, а глазурованная черепица. По площади сновало множество людей, в углу собралась большая толпа: приехал балаган. Зрелище, по которому горожане явно соскучились. Ведь гугеноты считали его богопротивным и запретили.
Робертин решила, что ей тоже хочется посмотреть. Может, хотя бы представление поднимет настроение? Махнула рукой — туда. Телохранитель сразу двинулся вперёд, раздвигая толпу. Он был морщинистый, уже с проседью, широкоплечий, весь увешанный оружием. Спорить с таким, особенно увидев за спиной дворянку, никто не решался. Лишь в спину некоторые шептали что-то про наглую столичную бесстыдницу, разодевшуюся в яркое платье, да ещё обильно украшенное кружевами.
Шатёр делать комедианты не стали, лишь устроили из фургона импровизированную сцену да отгородили кусок площади занавесом, чтобы там переодеваться. Занавес был старый, потрёпанный, намалёванные на нём фигуры изображали неизвестно кого. Когда подошла Робертин, как раз начал выступление сухонький невысокий скрипач, и девушка удивлённо покачала головой: редкий инструмент. Что он делает в здешнем захолустье? Видно, что-то не поделили комедианты то ли с кем-то из епископов, то ли с влиятельным дворянином. Вот и уехали на время на юг, затеряться в послевоенной суматохе. Отсидеться, чтобы потом вернуться в более щедрые места. После скрипача вышел огромный, важно поднимавший густые брови атлет. Он жонглировал гирями, пока не уронил одну из них чуть не на ноги зрителям. Те отшатнулись, и появился фокусник.
