— А вольный маг может стать наркомом магии?
— Хватит уже про него… — проворчал Лёня. — Я же говорил, только член трудовой магической династии.
— По-моему, несправедливо, — заметил я.
— И по-моему, — согласилась Роза.
— Это давний уклад, — отрезал Лёня. — Нечего в него лезть.
На некоторое время разговор заглох. Вернувшись к чемодану, Роза еще немного покопалась в нем и извлекла пухлый сверток в полотенце. Положив на стол, она заботливо его развернула, открывая лежащие внутри пышные многослойные булочки явно с какой-то начинкой внутри.
— Это шаники, — поймав мой взгляд, сказала она. — Мама в дорогу приготовила. Хотите?
Отказываться мы, естественно, не стали. Поднявшись, Лёня сходил за чаем — мы уже завели привычку ходить по очереди — и принес три горячих стакана. Без лишних предисловий втроем мы сгрудились за столом — Роза с одной стороны, а я и он с другой. Домашняя выпечка оказалась сочной и нереально вкусной, к тому же, в отличие от его пирожков, она была свежей.
Город уже остался позади, и в наступающей темноте за окном мелькали длинные поля, напоминая, насколько бескрайня родина.
— А экзамены сложные будут? — подув на кипяток, вдруг спросила Роза.
— Какие экзамены? — насторожился я
— Директор сказал, что ты сдавать не будешь, — прожевав, успокоил меня Лёня.
— Везет, — вздохнула она, крутя стакан в руке. — А я весь август готовилась…
— Не волнуйся, — теперь Лёня успокаивал ее, — все приглашенные в академию уже приняты.
— А смысл тогда в этих экзаменах, — я прислонился плечом к окну, — если уже приняты все?
— Чтобы отделить худших от лучших, — ответил он, подхватывая еще один шаник, — а способных от посредственных.
— Чтобы решить, кому быть грушами для битья, — проворчала Роза, — а кому нет…
И почему-то покосилась на синяк на его лице, который, хоть уже и не яркий, все еще был заметен. Мой же почти целиком сошел.
Лёня нахмурился.
— У нас в академии нет дедовщины.
— Да-да, — со скепсисом протянула она, — а синяки у брата были от усердной учебы…
Разговор снова заглох, и в купе повисла тишина, разбавляемая лишь методичным стуком колес и звяканьем чайной ложки о стенки стакана, когда Роза размешивала сахар. Когда все поели, она завернула оставшиеся шаники обратно в полотенце и убрала в чемодан. На столе остались только три стакана и ложки, посмотрев на которые Лёня вдруг спросил:
— Ты же магнетик, да?
Роза кивнула, а я напряг память. По-моему, такого термина в учебнике не было.
— Знаешь, — продолжил он, — что есть такой гипотетический артефакт, благодаря которому можно заставить летать все что угодно, а не только металл?
