Мы обсуждали братьев Стругацких, политику Путина и детско-родительские отношения.
Чтобы сказать что-то Суворову, надо выводить буквы пальцем у него на ладони: З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й-Т-Е. Х-О-Ч-У С-П-Р-О-С-И-Т-Ь… Я потом на себе проверял такой способ. Очень неудобно. Ощущаешь лишь щекотку, буквы, и тем более слова, разобрать невозможно. А Суворов всё понимает. Не успеваешь дописать вопрос до конца, а он уже одобрительно сжимает твою руку и начинает отвечать. Только просит:
– Вы слишком деликатно нажимаете. Мне так сложнее вас понимать. Не бойтесь!
С Суворовым можно говорить о чём угодно. Человек сделал свою жизнь научным экспериментом и чуть ли не каждый день отчитывается о его результатах. Чего стоит объяснительная записка о возможности самоубийства:
«Это жуткая тема, но она тоже является частью нашей жизни. Соблазн самоубийства наверняка приходится преодолевать всем, ослепшим и оглохшим в зрелом возрасте. Может возникнуть этот соблазн и у слепоглухих с детства, осознавших слепоглухоту как величайшее несчастье. Я тяжело пережил такое осознание в шестнадцать лет, а соблазн самоубийства – при всей величайшей самоотверженности друзей – преодолеваю с двадцати лет.
Очень часто поводом для соблазна самоубийства является отсутствие перевода и сопровождения. Проблема сопровождения у меня в последние годы, в общем, решена. Что касается перевода, то я ПОЧТИ убедил себя: без непереведённой информации можно жить, а что мне знать и вправду необходимо, об этом узнаю так или иначе…»
– Что вас больше обижает: невнимательность или излишняя забота? – спрашиваю я, старательно выводя буквы на руке собеседника.
– И то и другое обижает; всё, что плохо, слишком мало или слишком много. Меня никогда не обижает помощь, но обижает, когда путаются под ногами. Впрочем, к этому я тоже отношусь спокойно, каждый человек имеет право чего-то не уметь, нужно просто научить его. Чтобы определить, нужна ли помощь человеку с физическими недостатками, надо его очень хорошо изучить: что у него получается лучше, вокруг чего сложился круг его основных проблем, а просто встретив на улице – предложить поддержку.
– Вы исходите из того, что любой человек – добрый, отзывчивый по своей природе, а все остальные проявления – это скорее исключение?
– Я исхожу из того, что все люди – эгоисты, поэтому стараюсь, чтобы мои просьбы были как можно менее обременительными. Я тоже эгоист. Если я куда-то иду без сопровождения, то время от времени обращаюсь к прохожим за помощью: перевести, посадить, высадить. Это же минутное дело и, в общем, почти никого не обременит. Я из этого и исходил, учитывая эгоизм скорее, чем альтруизм.
