— Почему у вас неприкосновенны только чужие маги? — решила я задать давно интересующий меня вопрос. — Почему за вашими собственными охотятся жрецы?
Ольф помрачнел и снова пожал плечами:
— Простым смертным они не докладывают. И отступники, если честно, в основном из–за этого ушли.
— Они владели магией? — спросила я, и добавила, видя, как он недовольно морщится: — Вам запрещено об этом говорить?
— Это не тайна, — Ольф небрежно махнул рукой. — Все в городе прекрасно знают историю отступников. Просто неприятно.
— Но зачем они насылают на вас трейс? Какой в этом смысл?
— Трейс не едят металл, так что оружие и золото достанутся хозяевам этих тварей.
— Сильно они вас ненавидят, — я постаралась выбросить из головы картину, вызванную его словами: белеющие кости людей и животных, сожранных еще живыми, лохмотья защитного полога, лежащие рядом с костями, и мародеры, живые, довольные, весело перебрасываются шутками, складывают добычу, не обращая внимания на мертвые останки.
Мерзко.
— Отступники, — пробормотал Ольф. — Что б они в следующем воплощении в трейс переродились!
— В караване все Волки? — я обвела взглядом окружающих. Они не походили на двусущных клана Алатос, но что–то общее все же проскальзывало — в пластике движений, в спокойных взглядах, в зверином отсутствии страха перед смертью.
— Да, все.
Через три часа после заката мы, наконец, оказались на месте. Старое каменное строение, изрядно покосившееся на одну сторону, со сторожевой башней, остатками крепостной стены длиной шагов в сто, глубоким рвом перед стеной.
Из повозки выбралась Реника. Бледная, глаза испуганные. Я улыбнулась ей ободряюще, соскочила с лошади, и Реника тут же подбежала ко мне, обняла, прижалась лицом к груди:
— Мы ведь не погибнем? — прошептала. — Ведь правда?
— Постараемся выжить, — я погладила ее по пушистым волосам. — Обязательно.
Все повозки и люди тем временем уже въехали внутрь двора. К проему подошел ги Тесах, достал какой–то предмет, практически полностью скрытый в его массивной ладони, и сделал несколько жестов. Движения напоминали классический призыв к стихии Воздуха, но искаженный в нескольких местах. Да и начальник каравана, как мне показалось, не очень понимал, что именно делает, просто повторял когда–то заученные движения. Но и этого оказалось достаточно: из предмета вырвались яркие золотистые лучи и заполнили сиянием и проем, и небо над головами.
— Теперь можем спать спокойно, — сказал Ольф. — Через эту защиту трейс не пробьются.
