— Пять минут на отдых, потом — подъем! Не то перемерзнете, к ядрена фене!
Рядом, тяжело водя впалыми боками, припали собаки.
Вскоре приехал Хиок. Не обращая ни на кого внимания, скинул потную кухлянку и тут же на морозе переоделся в другую. Подойдя к нартам, стал сбрасывать армейскую амуницию: сигнальные фонари, веревки, саперные лопатки и что-то еще, без которых солдатам не обойтись, но совершенно ненужное Хиоку.
— Куда то собрался, старый пердун? — не поднимая головы, спросил Евсеев.
Не понимая смысла последнего слова, нанаец быстро затараторил:
— Хиок, однако, искать будет... Тут русского нет! Русский, однако, хитрый! Он раньше лёг, как медведь!
— А мы кто, по-твоему, китайцы что ли!? Давай, давай, иди ищи своего медведя!.. — солдаты заржали.
Никто не одергивал старого нанайца, и тот продолжал молоть чепуху, в которой не разобрать уже было о чем речь. То ли о медведе, то ли о муке, а может быть о Манак, которая сидит неизвестно где среди полярной тундры...
Вдруг в своре овчарок поднялся переполох. Старый пес Шалый, копнув лежалый снежок, задрал морду и протяжно завыл. В разрытой снежной яме неестественно скрюченно торчала культя человека...
Солдаты вскочили.
— Вот тебе и медведь!?... — кто-то протяжно охнул и с размаху плюхнулся на заснеженную тундру...
Евсеев прикладом винтовки расширил провал и, вскоре — то тут, то там — тундра открыла взору десятки, сотни, а может и тысячи впаянных трупов...
* * *
Среди вони исподних рубашек, в бараке, приспособленном под казарму служивому люду, на всю возможную громкость человеческого голоса летела отборная брань.
— Куда они могли подеваться?! Не в поселке же им быть — ведь там стукач на стукаче — они туда не пойдут!!! — майор багровый, как вечернее солнце, брызгал слюной... — Евсеев, сколько оставил людей?
— Пятерых с двумя собаками... Нанаец тоже с ними.
— Запасной полк из аборигенов, что ли... мать твою?!
Сержант пропустил новые потоки брани. Подумал только: «Да в той яме — сибирской язвы по колено...».
Напротив, сложив ногу на ногу, сидел рыжий губошлеп Витюхин. Запустив руку в немытые волосы, начальник караула представлял себе одну картину страшнее другой: — «А где в это время были вы, лейтенант Витюхин?... Изменник Выпин самовольно захватил власть и упустил агентов империализма... И вы, лейтенант, это проморгали!!!».
Сбежавшая троица в его воспаленном воображении превратилась в сказочных злобных гобблинов. Но вмиг все улетучилось. Снаружи дорвался окрик майора.
