Ломая печати | страница 23

В архиве есть и расписка о выплате данной суммы 13 октября 1942 года. Кассир: Худый. Подпись.

И сообщения жандармского участка о том, что офицеры поселились в корчме Антона Шутовского; что уже через неделю они стали посещать кафе «Парк» и «Талмейнер», где сидят и веселятся за одним столом с самыми видными семьями города; что эти семьи были предупреждены о недозволенности таких отношений и обещали прервать их; что офицеры самовольно посетили Братиславу, Нитру, Пештяны, Смоленице; что им предложено найти частную квартиру и запрещено поддерживать какие-либо связи с населением; что ночью 27 ноября 1942 года они из Трнавы скрылись; что в их квартире произведен обыск; что их одежда и вещи личного пользования реквизированы и посланы в ЦУГБ в Братиславу.

И есть письмо испанского посольства, в котором содержалось требование немедленно сообщить, поймали ли беглецов и где они интернированы, на что районное управление могло лишь ответить, что поиски оказались безрезультатными, и попросить о возмещении убытков — оставшихся долгов за питание, квартиру, отопление и стирку рубашек.

Я стучал в дверь этого странного дома.

— Пустое дело, — произнес у меня за спиной случайный прохожий. Он даже остановился, в глазах — вопрос.

— Это дом Стокласовых? — уточняю я.

— Стокласовых, — кивает он, явно удивленный, а я не понимаю, в чем дело.

— Вы разве не знаете? — В его глазах по-прежнему вопрос.

Нет, я не знаю. Приехав сюда, в этот город, я прошагал по нескольким улицам, словно обожженным палящим июльским солнцем, постоял на мосту над полувысохшей рекой — вода лениво облизывала длинные языки золотого песка, выступающего в русло. И наконец, дойдя до костела, я спросил, где дом Войтеха Стокласы. Меня и послали сюда, на Банную площадь.

— Прямо напротив бани, — сказали мне.

Вот я и стучусь в двери, разделившие этот обшарпанный дом на две половины. По правде говоря, дом не очень-то мне приглянулся: заброшенный, крыша местами провалилась, штукатурка осыпалась, стекла в окнах грязные, ворота вот-вот вывалятся из петель, в заборе не хватает многих досок, сад давно забыл о лопате или мотыге. «Каков поп, таков и приход», — подумалось мне. Хотя, впрочем, что мне дом, я разыскиваю хозяина. И вот теперь этот прохожий удивляется, что я чего-то не знаю. А я в самом деле не знаю того, что, видимо, должен бы знать.

— Вам разве не сказали, что с ними стало? — продолжает расспрашивать незнакомец.

— Не сказали. А что такое?