Понимание того, что для хорошего управления страной и обеспечения мира и счастья подданных государь должен быть совершенным, образованным и обладающим всеми добродетелями, вызвало к жизни жанр наставлений – «зерцал государя». Они появились впервые еще в IX в. и определяли качества, необходимые для правителя. Причем почти во всех произведениях перед читателем предстает практически один и тот же идеальный образ, воспроизводимый как докторами университетов, так и поэтами и писателями. Все они рисуют нереальный, далекий от действительности портрет государя благочестивого, смиренного, мудрого, благоразумного, смелого, справедливого и щедрого[8]. Это было обусловлено главным образом характерным для средневекового человека этическим сознанием, основанным на христианской морали[9]. Однако, несмотря на традиционность образа, создаваемого на страницах этих сочинений, «зерцала» не лишены определенных специфических черт, диктуемых прежде всего конкретно-исторической действительностью. Одним из первых, кто обратил внимание на невозможность рассмотрения образа государя вне того политического общества, которое его окружает, был Иоанн Солсберийский[10]. После него практически все наставления государям проникнуты рассуждениями о социальной и политической действительности.
Бургундские историки, представители политического образования, правители которого желали превратить его в самостоятельное государство, также не проходят мимо вопроса о том, каким должен быть государь. В своих сочинениях О. де Да Марш, Ж. Шатлен, Ж. Молине и другие авторы так или иначе затрагивают эту проблему, не упуская возможности указать читателям на добродетели и пороки различных европейских правителей. В данной работе нам хотелось бы рассмотреть произведение официального историографа Бургундского дома Жоржа Шатлена, адресованное Карлу Смелому, в котором автор постарался донести до герцога свои размышления об идеальном государе, каким, по его мнению, должен стать новый герцог Бургундский.
Жорж Шатлен принадлежит к тому направлению во французской литературе второй половины XV – первой четверти XVI в., представители которого получили название «Великих Риториков» («Grands Rheto-riqueurs»). Творя в период между Франсуа Вийоном и Пьером Ронсаром, они до конца XX в. не считались достойными исследования, ибо в их сочинениях видели лишь признаки декаданса. Однако Шатлен, в отличие от многих из своих собратьев по этому литературному направлению, отнюдь не находился всё это время в забвении, но вызывал интерес прежде всего как историк, а не поэт. Именно хрониста видят в нём, начиная с XVII века
