Выбор Бургундии в качестве объекта изучения способствовал, благодаря работам Р. М. Асейнова, не только воскрешению интереса к этому региону Франции, давно забытому в отечественной медиевистике, – но расширению и углублению проблематики в познании политических форм развития благодаря специфике политической судьбы Бургундии.
Являясь частью королевского домена и находясь во владении членов королевской семьи, она – в условиях в целом успешного процесса централизации Франции, несмотря на испытания Столетней войны, – попыталась усилиями герцогов Бургундских добиться отделения от Франции и стать самостоятельным государством с решающим влиянием в западноевропейском регионе. Парадоксальность планов герцогов Бургундии делала очевидной ее природа принципата, которая продолжала оставаться своеобразной реминисценцией патримониального политического устройства эпохи крайнего полицентризма раннего Средневековья.
Прошлое Бургундии побудило Р. М. Асейнова погрузиться в изучение политико-государственной и институциональной средневековой истории, и прежде всего – в актуальную сегодня проблему трансформации патримониальных образований, характеризуемых системой личностных связей в социальных отношениях, частной природой верховной власти (король – только первый среди равных) и дисперсией политической власти в публично-правовое государство (Etat moderne).
Этот поворот в исследованиях Р. М. Асейнова получил отражение в изучении им социальной эволюции дворянства и бюргерства, в оценках расстановки социальных сил и политической ориентации герцогов Бургундии на союз с заметно теряющим значимость в XV в. дворянством. Разработки подобного характера, а также исследование Р. М. Асейновым проблемы формирования этнической общности в весьма гетерогенной по территории и местной специфике этого политического образования, – должны были исследовать мотивацию крушения политических планов Бургундии в ее борьбе с набирающим силу процессом превращения Франции в публично-правовое государство.
Новые сюжеты в работе Р. М. Асейнова не купировали его интереса к исходной теме творчества – проблеме исторического и политического сознания. Наоборот – он расширяет круг авторов сочинений, могущих представить подобную возможность: Ж. Молине, Ж. Шатлен, Васко да Лусен и др. В работе с историческим и политическим материалом он добавляет дидактическую литературу.
Наконец – успешно соединяя вкус к тщательному анализу фактов с поисками смысла событий и рефлексией, он пробует силы в жанре социологических исследований.
