Я не в силах продолжать и с ужасом и восторгом жду наступления нового дня.
Ваш А.
Письмо четвертое.
Раннее утро, солнце еще не взошло. Я пишу это письмо, сидя на ступенях твоей лестницы. Дверь захлопнулась, с тех пор прошли две минуты, и мне почудилось, будто канули в прошлое двести лет. У меня нет конверта, но он и не нужен; нет и ручки, зато нашелся тупой карандаш. Прости за рваный лист бумаги, другого в кармане не оказалось.
Бумажный лист сменил хозяина. Целую вечность назад он был моим посыльным - то есть мной, официальным представителем моей персоны на долгих и трудных переговорах. Но теперь листок невидимым легким движением сбросил с себя ненужную оболочку и стал тобою - ведь я сейчас не выставляю ширм и не пишу письма как такового, я продолжаю разговаривать, словно ты никуда не ушла, и счастлив тем, что рваный лист не в силах мне чем-либо возразить, тогда как ты, живая, могла бы с чем-нибудь не согласиться.
Отныне и навсегда моя жизнь поделена на до и после. То, что было до, не подлежит осмеянию и презрению, но оно - мертво. То, что после - пока не имеет перспективы, так как является одним бесконечно растянувшимся мигом.
Тебе удалось сделать то, чего до сих пор не удавалось никому. Ты сорвала с меня ханжеский покров цивилизации и разбудила желания, которых устыдился бы пещерный человек. Мой разум и по сей час отказывается вобрать в себя свершившуюся реальность, и меня не покидает предательское подозрение, что многое из случившегося мне просто показалось. Мне хочется об этом написать - что написать! выжечь железом, вырубить в камне, но опять же слова и символы, будь они прокляты! Насколько пошлым делом было бы заняться описанием изгибов, ложбинок, линий и выпуклостей! А урожай обоняния и вкуса - до какой степени он неопределим словесно! То, что сегодня случилось с нами двоими, возможно описать только с помощью снов. И я не смог бы их пересказать не то что психоаналитику, но даже безмозглому автомату.
Я не знаю, как долго это продлится. Осознание счастья губительно для последнего - надо взять себя в руки и поставить точку. Слова, произнесенные однажды, перестают принадлежать нам - не жди от меня пламенных объяснений, они ни к чему, и ты это знаешь, и безрассудных клятв - тоже не жди.
Спокойных тебе снов.
Твой А.
Письмо пятое.
Привет, несравненная О.! Помнишь ли ты мои строки об игре с непредсказуемым финалом? Они пришли мне на память сразу, как только ты упрекнула меня сама знаешь в чем. Ты уверена, что необходимость все новых и новых эпистол сохраняется? Наши отношения перешли на тот уровень, когда уже можно безбоязненно пользоваться устной речью. Не помню, чтоб я когда-то так много и с таким жаром говорил. Впрочем, я тебя отлично понимаю: все написанное - это наша память, наш архив, если хочешь - наша секретная традиция.
