.
Тематика писем Михаила Муравьева по понятной причине была иной, но тоже весьма далекой от политики. На первом месте в ней – семейные дела. Во-первых, вопросы, связанные с сестрой Софьей. Отец, похоже, мало интересовался делами дочери. Николай был в Грузии, а Александр с головой занят по службе: он делал блестящую карьеру. Михаил, как младший из старших и старший из младших детей Муравьевых, остро чувствовал свою ответственность за младших – Соню, Андрея и Сергея. Мальчики позже подолгу жили в его семье, а судьбой Сони ему пришлось заняться уже в 1816 году. После смерти матери она была отдана на попечение дяди – брата матери Николая Михайловича Мордвинова и росла вместе с его дочерьми Соней и Машей. В 1816 году, побывав у Мордвиновых в Петербурге, Михаил сообщает брату о болезни дяди, скорее всего, каком-то психическом заболевании, из-за которого тот стал «необычайно сердит» и деспотичен и тиранит всех домочадцев. «Софье нашей, – пишет Михаил, – вредно у него оставаться, сколько ни стараются Елена Николаевна и Софья Мордвинова… Взять ее от них необходимо надобно»[115]. Звучит, действительно, категорично для 19-летнего юноши, но что же делать, если у отца и старших братьев до Сониных дел не доходили руки. (Через два года Соню у Мордвиновых забрали и долго спорили, у кого ей воспитываться дальше. Михаил предлагал дом Надежды Николаевны Шереметевой, которая к тому времени стала его тещей. Отец настаивал на семье князей Шаховских: на одной из многочисленных княжон Шаховских женился Александр. В конце концов выбор был сделан в пользу последних. К сожалению, через несколько месяцев Софья Муравьева заболела и, несмотря на все усилия княгини и княжон, умерла на руках брата Александра.)
Другим сюжетом писем Михаила брату являются отношения с отцом, и прежде всего денежные вопросы. Отец тратил массу личных средств на училище колонновожатых, но в отношении своих старших сыновей был скуп и весьма неохотно снабжал их деньгами. Сетованием по этому поводу полны письма всех трех старших Николаевичей. Кроме того, отец находился под влиянием своей сожительницы Аграфены и управляющего Блатова. И та и другой настраивали отца против старших сыновей, обвиняя их в мотовстве и подсовывая отцу фиктивные счета за их якобы непомерные расходы. Александр и Николай были далеко. Михаил оказывался крайним. О баталиях, которые ему приходилось выдерживать, Михаил и писал брату Николаю. Борьба шла с переменным успехом. Отец то становился на сторону Блатова, то каялся и признавал, «сколь много виноват был перед нами, полагаясь на Блатова больше, нежели на нас» (29 марта 1815)
