Володя дебютировал во взрослой сборной СССР на большом льду за два месяца до этого. Как это было? Да, в общем, как обычно бывает. Довольно типичная история для «начинающего в элите» представителя мужского одиночного катания. На чемпионате Европы – 1972 в Гетеборге он стал шестым. Неплохо для начала. На Олимпиаде в Саппоро дебютант выступил на своем уровне, заняв восьмое место. Но судей, понятно, в самое сердце не поразил. Рановато.
Володю, как подающего большие надежды, включили в состав сборной Советского Союза и на чемпионат мира в канадский Калгари.
В те времена нам никто не позволял той роскоши в поездках за границу, что есть сейчас: с каждой парой, с каждым спортсменом на турнир отправляется не только его тренер, но часто и хореограф. А тогда в состав советской делегации тренеров включали по короткому списку. Я везла в Канаду свою чемпионскую пару Милу Пахомову с Сашей Горшковым и мой второй дуэт, Лену Жаркову с Геной Карпоносовым.
А чтобы я особенно не расслаблялась, мне поручили шефство и над молодым Володей Ковалевым, личный тренер которого осталась в Москве.
Ледовый дворец в этом канадском городе, как и в большинстве городов Страны кленового листа, где обожали хоккей и жили хоккеем, был гигантских размеров. И фойе там было огромным, а вот стойка кафетерия почему-то совсем крошечная. Именно в этот кафетерий мы и приходили с Володей попить кофе между выступлениями – новичок прилип ко мне как приклеенный и, кажется, задался целью успеть рассказать в подробностях всю свою, еще не слишком богатую биографию.
Я с удивлением для себя узнала, что его папа экскаваторщик, а мама домохозяйка. Это не совсем типичный состав для семей, которые стремились определить своих детей в фигурное катание. Отец вкалывал, чтобы обеспечить семью и дать возможность сыну выбиться в люди через спорт. А мама мечтала увидеть его на пьедестале на международных турнирах, которые показывали по телевизору по единственному тогда каналу.
Но в марте 1972-го до мирового пьедестала, казалось, предстояло сделать не шаг – прыжок. А вот достойный собеседник, вернее, внимательный слушатель Ковалеву был явно необходим здесь и сейчас. Его не нужно было «накачивать» – он и так прекрасно помнил, что вот договорит очередную свою историю, допьет кофе и, услышав судью-информатора, помчится в раздевалку надевать на босу ногу опостылевшие за долгий сезон ботинки с коньками. Эти «кофейные исповеди», конечно, не открыли мне полностью характер этого 18-летнего мальчишки. Но некоторые важные вещи очертили.
