– Мечта, мечта… а чем мечта отличается от цели? – взял слово Игорь. – Если человек мечтает, к примеру, о яхте или о доме во Франции – это мечта или цель? – Друзья переглянулись и втянулись в дискуссию, заговорили разом все… – Итак, – подвел итог Игорь, – цель – это то, чего человек может достичь, если будет стараться. А мечта – это та цель, для достижения которой мало одних усилий, исполнение которой зависит от каких-то иных, внешних факторов.
Оля с грустью слушала Игоря, он оказался чрезвычайно умен и интересен. Она была бы готова рассуждать с ним часами обо всем на свете. Но она уже справилась с собой и приняла как факт, что Игорь – парень Леси. Ну… почти приняла.
Прибежали старшие дочки Иры. Оля смотрела, с какой нескрываемой нежностью Игорь смотрел на детей, общался с ними, и душа разрывалась на части. Да, приходилось признать, что Леся, мечтавшая о семье, подходила ему больше. Оля не могла иметь детей – вердикт был поставлен пятнадцать лет назад, из-за этого ее и бросил жених.
Вечером после шашлыков друзья играли в «Денежный поток», процессом, как самый опытный, руководил Игорь. Он тщательно разъяснял каждому правила и новые термины. Заигрались, пока не стемнело. Ира убежала укладывать ребятишек. Вася отправился спать, сославшись на усталость.
Оля отметила тоскливый взгляд Нины, которым та проводила мужа. Она обратила внимание, что за весь день супруги не обменялись даже парой слов, только участвовали в общих беседах. Нина была непривычно тиха и не перебивала всех в своей резкой манере. Оля подумала, что надо поговорить с Ниной наедине, возможно, что-то у них происходит.
Испытав зависть к Лесе и едва не испортив день упоминанием о Вове, Оля почувствовала себя виноватой. Не стоило поступать так подло и недостойно. И сейчас ей захотелось реабилитироваться, поддержать подруг. Хотя бы Нину.
Оля завела будильник на 7:00, рассчитывая помочь Нине с завтраком, но та уже управилась сама: на плите допревала рисовая молочная каша, а на столе лежали бутерброды и вареные яйца. Хозяйка сидела одна-одинешенька над кружкой остывающего чая, печально склонив голову на руки. Оля налила чаю себе, села рядом и обняла Нину.
– Оль, я такое натворила… – прошептала Нина. – Дура я дура. Старая и глупая. И толстая…
Она рассказала о сожженных журналах и о том, что совсем не понимает мужа – ну к чему ему эти учебники, игры, кроссворды и прочая ерунда? И она заплакала, пустив по щекам черную дорожу от подводки для глаз.
