На несколько секунд жрец задумался, потом, посмотрев на меня, сказал:
— Не совсем так, Гор. Кое-что сохранилось и на севере Индостана. Я имею в виду наши доарийские и арийские веды, а также более поздние Пураны. А насчёт языка архитектуры, всё просто: Сибирь — это часть последней арийской империи, которая до самого конца, до своей окончательной гибели упорно хранила древнюю звёздную традицию. Тартария — это не миф, Арий, — служитель опять назвал меня другим именем. — Это реальность. И как её ни стараются закопать, сделать так, чтобы о Великой Северной империи человечество забыло, ничего у них не получится. Закон времени беспощаден, и теперь он работает на Россию, значит, и на Тартарию. А что касается вашего Томска, то на его месте до XVII века располагалась древняя Грастиана — одна из столиц нашей империи, — на слове «нашей» жрец сделал ударение. — Хоть она и погибла от удара тактического ядерного заряда, но сгинули далеко не все её жители. Кое-кто уцелел — значит, сохранилась и память о прошлом. У вас там в центре Томска есть одно любопытное озеро?
— Ты имеешь в виду Белое? — посмотрел я на бородача.
— Да, Белое. Оно как раз расположено на территории старого города… Это и есть воронка от ядерного устройства. Но давай оставим эту грустную тему. Перед тобой чудом уцелевший хутор, который был воздвигнут ещё до бомбардировки. Смотри и любуйся!
И я во все глаза стал рассматривать лиственничные резные бревна удивительного строения. Сначала резьба мне показалась хаотичной и бессмысленной, но обойдя по периметру здание, я понял, что это не так. Одна стена строения была посвящена девону и карбону. На ней были вырезаны побеги псилофитов, листья хвощей и папоротников. На другой стене резьба была несколько иной: во всю длину брёвен красовались листья гинкговых и ветви неизвестных мне хвойных. Кроме того, на брёвнах были вырезаны их плоды в виде круглых или продолговатых, похожих на свечи, шишек. Между этими сказочными растениями я заметил небольшие фигурки ящеров, некоторые из них были мне знакомы. Я различил несколько видов стегозавров, рассмотрел стоящего у громадного гинкго диплодока. Различил среди ветвей спрятавшегося в засаде цератозавра, увидел сидящего на дереве птеродактиля. Но многих ящеров я видел впервые. Не обращая внимание на пронизывающий ветер, я с удивлением рассматривал неизвестных мне пресмыкающихся.
— Сколько же мы ещё не знаем! — посмотрел я на стоящих рядом со мной волхвов.
