Сейчас эти воспоминания кажутся мне неправдоподобными, я сама себе не верю: разве может ребёнок в таком возрасте знать имена и фамилии членов правительства своей страны? Разве нынешние четырёх-пятилетние малыши знают своих «вождей», как мы их тогда называли? Нет, конечно нет. И слава богу! А мы почему-то знали. Откуда шло это знание — от родителей, из детского сада? Не помню, не знаю…
* * *
«Неожиданно вошли в кабинет двое моих подчинённых — начальники отделений Михаил Михайлов и Сергей Давлианидзе. Они стремительно подошли ко мне, схватили меня за руки, чтобы не мог залезть в карман, и заявили, что по распоряжению наркома я арестован».
Сурен Газарян
* * *
Скоро Новый год. Весь наш дружный двор готовится к нему: на привязи красуются индейки, время от времени выдавливая из себя гортанные звуки. Их кормят грецкими орехами, чтобы они успели накопить жирок и к урочному часу красовались на блюде, соблазняя золотистой лоснящейся корочкой.
Папа приносит красавицу-пихту. Он говорит, что пихта гораздо красивее ёлки и дольше не осыпается. Ему это хорошо известно, потому что он окончил Лесотехнический институт и знает всё про любое дерево. Мы наряжаем нашу красавицу старинными игрушками, которые покупал ещё мой дедушка для своей маленькой дочки, и новыми, за которыми мы ходили с папой в магазин. А ещё мы обёртываем грецкие орехи в золотую и серебряную фольгу, вбиваем в каждый орех маленький гвоздик, чтобы привязать к нему цветной шнурочек, и сами мастерим хлопушки. Я жду гостей. Ёлка стоит в центре комнаты, чтобы мы могли кружиться вокруг неё. Каким образом в маленькой комнате можно выкроить для такого хоровода место, до сих пор не могу понять.
Начиная с 1 января мы всей семьёй ходим в гости к нашим родственникам и друзьям, и к нам приходят близкие люди. Я очень люблю папиных друзей и до сих пор храню их образы в своей памяти. Самые близкие — дядя Коля и дядя Армен. Они тоже любят меня, всегда при встрече обнимают, целуют в щёчку, шутят. Дядя Армен хватает меня за большой палец, приговаривая:
— Какая хорошая морковка!
Я смеюсь, чуть-чуть обижаюсь и возражаю:
— Это не морковка, а палец!
Тогда он делает большие глаза и с недоумением спрашивает:
— Значит, я вру?
— Что вы, конечно нет, вы просто шутите!
Мы оба смеёмся, а он зовёт моих родителей и восклицает:
— Первый раз вижу такого находчивого ребёнка!
Есть ещё дядя Хуцишвили, которого я так и называю, по фамилии, потому что его зовут Герман, но мне известно, что Герман — это персонаж оперы Чайковского «Пиковая дама». Меня с самого младенчества водят в оперу, и я знаю: люди на сцене не всамделишные, а просто артисты. Нельзя же папиного друга называть, как этого оперного Германа, не настоящего и такого странного, который то кричит: «Сегодня ты, а завтра я!», то повторяет, как в детской считалочке: «Тройка, семёрка, туз! Тройка, семёрка, туз!»
