— Подожди, мама, секунду. Я провожу тебя.
Она прошла быстро в комнату, скинула халат, достала из шкафа цветастое платье, натянула его прямо на голое тело и, заглянув в Митькину кроватку, вернулась в прихожую. Когда мать и дочь вышли на крыльцо, обе некоторое время стояли и смотрели прямо перед собой — на мокрую, в лужах, землю, на мокрый забор, мокрые, пожелтевшие на макушках акации. Взгляд Зинаиды Трофимовны остановился на дальней, заслоненной раскидистым дубом крыше. «Клюев-то на учениях, а Марья Степановна одна… Может, скучает…»
— Надо бы заглянуть к Маше, — проговорила вслух Зинаида Трофимовна, продолжая глядеть на крышу под развесистым дубом. — Какая незадача — времени мало. А давненько не виделись. Надо бы заглянуть…
Райка улыбнулась, пожала плечами.
— Боже мой, мама! Ты такой импульсивный человек! — сказала она.
— Какой? — Зинаида Трофимовна посмотрела на дочь.
— Импульсивный! — повторила Райка. — Что это значит?
— Это значит, Жора говорит, человек волнуется по пустякам.
— Я волнуюсь по пустякам?
— Да, — добродушно ответила Райка. — Тебе хочется зайти к Марье Степановне — возьми и зайди.
— Мне хочется, а дело не позволяет, — объяснила Зинаида Трофимовна.
— Тогда перенеси посещение на другой день.
— Спасибо, что надоумила, — сказала Зинаида Трофимовна. — Я бы и не догадалась без тебя.
— Ой, мама, не серчай! — Райка чмокнула мать в щеку. — Приходи, когда Митька не будет спать. Он такой потешный… Вот проснется, а бабушка…
Последних слов Зинаида Трофимовна уже не слышала, она сидела в машине, и Федя прогревал мотор.
Она потом смотрела на раскисшую впереди дорогу, прикидывая в уме, сколько дел ей надо сегодня сделать и куда попасть. Часы показывали без двадцати минут двенадцать. Федя лениво крутил баранку, ехал не торопясь, хотя дорога позволяла. Зинаида Трофимовна хотела сказать, чтобы прибавил скорость, но передумала, ничего не сказала. Что у нее за день такой сегодня — всех подгоняй да упрашивай! Так нет же, не будет она подгонять, пусть едет как хочет!
Она опять стала думать о Райке. Какая была работница — веселая, быстрая, проворная. Не многие равнялись с ней на ферме. Пришла после десятилетки, а через год в районе разговоры про нее шли как о самой передовой. Казалось, нашла девка работу по душе. «Мама, мама, вот увидишь, я добьюсь такого рекорда, ты только смотри, чтобы никаких потачек, чтобы корма давали вовремя…» Потачек не было никому, но появился чернявый, тонкий, как гвоздь, прапорщик Жора Газаев. Быстро скрутили свадьбу, а через полгода ушла Райка с фермы, забыв про обещанные рекорды. Сидит теперь дома с Митькой, роется в тряпках, фотографируется для альбома, заводит магнитофон с колесиками, слушает дурашную музыку и покрикивает на Жору.
