- Ты права, - ответил Хануман понуро. - Не бывает - во всяком случае, у людей - чтоб не осталось совсем ничего доброго, хоть самой крохи. Только ты не единственная, кто это понимает. И уж нынешний его приятель пойдет на все - лишь бы ты не откопала светлый источник.
- А кто он, этот приятель? Тот дяденька, который гнался за нами, поскользнулся и упал?
- Поскользнулся! - Хануман закатил глаза. - Ну, пусть будет"поскользнулся". Но это не дяденька, это много хуже. Это Бартамон.
- Звучит так, будто я знаю, кто такой Бартамон, - рассердилась Сандра. - По-моему, он вовсе не страшный. Мне он показался даже смешным.
- Ага, - издевательски хмыкнул Бран. - Смешнее некуда. Во всех вселенных вряд ли сыщешь мерзавца более бессовестного и злобного, чем этот. Актер он бесподобный, не отнимешь. Но ему иначе и нельзя, он попросту вынужден постоянно притворяться и обманывать. Ведь Бартамон - призрак без формы и плоти, он даже не сгусток энергии - скорее можно сравнить его с черной дырой, ибо суть Бартамона - сплошная злость, не признающая ничего, кроме себя самой. Однако так недолго и концы отдать. Гибель Бартамона можно представить как бесконечное сжатие в бесконечную точку под напором живого мира вокруг. Естественно, такой исход ему не по нраву. Он переходит из тела в тело, из предмета в предмет, тратя колоссальные силы на поддержание формы для своей абсолютно пустой черной души. Чаще всего он прячется в веселых, внешне безобидных толстяках. Наверно, полнота как-то скрашивает ужасные муки невещественности, которые он испытывает. Насколько я знаю, оболочка, в коей он пребывает сейчас, именуется Аластор Лют. Он частенько пользуется этой личиной, но любит и многие другие. Например, он не однажды оборачивался респектабельным, надменным, безукоризненно одетым господином в очках с сильными линзами. Этот вариант зовется"Геноссе Этвас", что в переводе с языка одного из миров означает"Дружище Нечто". Он также бывает Протеем, Лидерцем и черт-те кем еще.
- Но ведь как-то можно с ним совладать, - предположила Сандра, невольно вздрагивая при воспоминании о комичном дяденьке.
- Невозможного на свете вообще мало, - ответил ей Бран. - Думаю, мне стоит с ним сразиться. Возможно, я сумею изрубить его в капусту, развоплотить и сделать тем, чего он так боится - точкой.
Хануман покачал головой.
- Не будем гадать понапрасну, - произнес он. - Бартамон чудовищно коварен. Никто не может знать заранее, что он замышляет. Не исключено, что он попробует. . . Стоп! - Хануман поднял длинный когтистый палец и выпучил глаза. - Слушайте.
