, сообщи ему все новое поручение. Бог с тобою! Ты желал побывать у отца своего?
– Государь, я отложу поездку свою, если отправление мое требует поспешности.
– Отнюдь нет! Извини меня, что я тебя употребляю по своим делам, когда ты приезжаешь для своих в отпуск; но что делать мне? Случилась в тебе нужда. Поезжай к отцу и проведи у него три или даже четыре дня; я тебе сие позволяю. Помни же, как можно более вселить турецкому султану доверенности, а страху паше Египетскому. Я еще хотел тебе сообщить одну вещь, которую ты должен держать в большой тайне. Когда у меня был после войны с посольством Галиль-паша[59], мне казалось заметным из слов его, что султан был склонен к принятию, в случае крайности, веры христианской. Я о сем не говорю, как о вещи решенной; но мне так казалось, и я предваряю тебя о сем на случай, если бы ты в разговорах с султаном услышал или заметил что-либо подобного. Наконец, если бы он был изгнан из своего царства, то он нашел бы у меня приют. Будь прост в своем обхождении, от сего будет зависеть успех твоего дела: ты тогда получишь и доверенность султана, и угрозишь паше. Ты знаешь и по-турецки, сие тебе много поможет; конечно, трудно получить согласие первого на то, чтобы я принял участие в делах его. Мне это также предлагали, когда Польша взбунтовалась; но я не принял ничьих предложений и сам управился; но если султан будет в крайности, он, может быть, и согласится на примирение, чего бы я, однако же, на его месте, не сделал. Но избегай посредничества. Мне недавно писал князь Эриванский[60], что ныне, может быть, настало время, что Турецкая империя должна разделиться на две…[61]
– Ваше величество, верно, не будете входить в разбирательство сего, и мне не будет следовать вмешиваться в сие дело? – сказал я.
– Нисколько, – отвечал государь: – их дело, а мне все равно.
– Если бы я не нашел Магмета-Али в Александрии или он бы отъехал в армию свою, к Ибрагиму-паше, – спросил я, – то я бы должен к нему съездить?
– Все, конечно, – отвечал государь. – Итак, поезжай же с Богом, берегись чумы, молись Богу, Бог тебя благословит!
– Государь, благословите и вы меня, – сказал я.
– Вот тебе мое благословение, – сказал государь, окрестив меня, – прощай, любезный Муравьев, – и отпустил меня.
Таковой прием не мог не тронуть меня, и я отправился со всем духом и ревностным желанием исполнить в точности веления государя.
1 ноября я получил инструкцию свою с разными приложениями и, между прочим, запечатанное письмо государя к султану.
