и остался ночевать. Большая часть войск, следовавшая на сборное место, уже прошла место сие. Того дня ожидали в Тифлис прибытия персидского принца Хозрев-мирзы, который и приехал.
Первые известия, которые я мог иметь о неприятеле, должны были получиться из Чилдыра[35], местожительства карапапахцев по пути к Ардегану, куда и были посланы Кургановым первые лазутчики к их старшине Нага-беку. Я в тот же день писал и к Сергееву в Ардеган, прося его о доставлении ко мне известий о неприятеле.
6-го числа я продолжал путь свой и прибыл на ночлег в Квели. Дорогой останавливался я на отдых в немецкой колонии, которая была разграблена в 1826 году набегом персиян и турок[36]. Большая часть жителей уже возвратилась из плена и других мест, дома выстраивались, и поля были обработаны; но много людей обоего пола находились еще в неволе. В доме, в который я заехал, находилась дочь хозяйская, молодая девица лет 19-ти, которая также возвратилась из плена от персиян; она была пасмурна, молчалива, как после соделанного какого-либо преступления, и в семействе своем как чужая. По словам родителей ее и по ее собственным приемам, казалось, что она, приняв обычаи персиян, не уживалась в доме родительском и вспоминала с тайным удовольствием роскошную жизнь свою в гареме, предпочитая оную нынешнему пребыванию своему в родительском доме, где ей предстояла умеренная и трудолюбивая жизнь. Она дичилась, и ее не ласкали, как будто упрекая ее в невольном ее преступлении и отступлении от веры своих единоземцев. Так удивительно расположение европейцев к скорому принятию обычаев азиатцев, когда они между сими последними живут.
Немец, хозяин сего дома, тогда же дал мне записку о пропавшей во время вторжения одной молодой девке из семейства, по прозванию Турнау, увезенной в Эрзрум. Я не забыл поручения его и по занятию Эрзрума отыскивал ее, но не нашел. Голицын же отыскал тогда другую немку из той же колонии, которую после многих затруднений выручили и, наконец, отослали или отвезли в Грузию. Она тогда была предметом многих разговоров и некоторых происшествий, в коих превозносили, может быть, напрасно, великодушие и бескорыстность Голицына.
В течение 6-го числа и 7-го я получал только донесения от разных частей войск, следовавших под командой моею, о движении оных, а также о различных распоряжениях, делаемых для продовольствия оных. 7-го я подвинулся в Башкичет, где принял от полковника Цебрикова командование над собранными уже там войсками.
