К счастью, радио на старика не действовало, но знал о нем много, иногда пытаясь дать совет, как лучше вывести железо на чистую воду.
Огорчало другое…
Манька привязалась к избам, которые сами топились, готовили парную, стол с яствами, были всегда такие теплые, уютные, а, главное, безопасные. Без нечисти они помолодели: бревна стали свежие, с желта, подвалы тучно наполнились всякой всячиной. Мысль, что их придется оставить, расстраивала ее с утра до вечера. Но вампиры опять поднимали голову. Радио слушать она уже научилась, и хоть близость гор глушила основную часть каналов, теперь на всех доступных волнах радиоведущие пугали народ такими-сякими террористами, которые грозили царству-государству концом света…
Впрочем, нет, прозвучало это только раз, сразу после полнолуния. На второй день вампиры одумались, и приписывать героические свойства разбойникам перестали. А говорили, что поджидают некие террористы доверчивых людей, не жалея ни стариков, ни увечных, ни деток малых, и подло убивают всякого, кто проявит к ним сочувствие, простодушно предлагая дом, кров и пищу, и от рук их уже полегли тысячи.
Потом и это переиначили, перестав называть разбойниками. «Разбойник» – в государстве звучало гордо. И, хотя желающих примкнуть к неоплачиваемой оппозиции не нашлось, их с Борзеевичем теперь называли не иначе, как «запрещенные в государстве те-кого-нельзя-упоминать…»
А еще радио пообещало: тому, кто сумеет снесть вражеские головы и доставить во дворец, дадут награду в миллионном исчислении.
И желающие находились. Рядом с благодатной землей постоянно шныряли простодушно соблазнившиеся посулами граждане, но глубоко за границу заходить пока не рисковали, встречаясь с сильной организованной охраной с крепкими зубами, в которую почему-то пули не могли попасть, искривляя свою траекторию.
В общем, ничего нового…
Но Манька расстроилась: за миллионное сострадание ко всем истерзанным ее рукой, будь у нее в избе хоть броненосцы с потемками, ее обязательно достанут, не дав зажить тихой спокойной жизнью. За такую награду желающих найдется, хоть отбавляй, и даже Дьявол не защитит, если найдется достойная нечисть. Научить или подсказать, еще куда ни шло, а выступить против нечисти права не имел. И против человека остерегал, убивец в Аду автоматически попадал в разряд попирающих землю, когда Дьяволу вменялось карать нарушителей сурово. Разве что, при личной встрече разрешалось:
А) – оплатить добром за зло,
