— У неё спроси. Как она решит, так и будет.
— Мне позвонить?
— Зачем? Она минуту назад телепортировалась на наш участок и теперь скромно ждёт, когда можно будет подойти, чтобы я на неё не вызверился.
Из кустов вылезла мрачная Алиса.
— Мог бы предупредить, что обнаружил меня, — проворчала она. — А то меня в этих проклятых кустах, уже успел кто-то укусить, пока я там сидела.
— Я думал ты знаешь, что я всегда в курсе, когда кто-то вторгается на мою территорию. Как в марте, когда эти хреновы интриганы, подставу против тебя готовили.
Лисёнок недовольно молчала, смотря на меня своими ярко-зелёными глазищами. Я уже знал, что они темнеют, когда она хочет на кого-то воздействовать. Или не темнеют? Короче, меняют свой цвет, не суть.
— Кстати, можешь попрощаться с Яной, — кивнул я в сторону, небольшого митинга, собравшегося вокруг умирающей девушки. — Ты, вроде как, с ней нормально общалась.
Ведьмочка посмотрела туда, куда указал я и позеленела.
— Мда… Надо с этим что-то делать. А то уже раздражает. Нет, когда ту мерзкую бабу, Громову, при виде меня блевать тянет, это весело, а вот тебя жалко. Короче, рыжая, ты уже в курсе что произошло, и какие у тебя мысли по теме?
— Ага. Эли мне позвонил и пытался орать, что всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает.
— Почему пытался?
— Когда поняла, что они натворили, уже я орала на него.
— О как!
— Ой, только давай, без этих твоих выкрутасов. Антуан, ты же знаешь, что я на твоей стороне. В конце концов, у нас есть общие задачи и ты можешь обращаться ко мне, если тебе что-то потребуется.
— И ты ко мне тоже?
— Естественно. Слушай, я думала, мы зимой всё это обговорили. В жопу этих старых хрычей и их интриги. У нас свои дела и если они будут мешать, я пошлю на хер их всех. И Елисея, и Наташу и даже Илью Григорьевича. Ну а Шалома я всегда вертела… Короче его я даже в расчёт не беру.
Я ухмыльнулся и подошёл к Алисе. Одета она была, как обычно, в зелёную блузку и синюю мини-юбку. К счастью, с возрастом, все попугайские цвета из своего гардероба она исключила и стала выглядеть куда лучше.
— Расстегни блузку, — сказал я ей.
Она немного удивилась, но выполнила мою просьбу. Я пробормотал заклинание, плюнул на руку и приложил её к телу Алисы, чуть повыше груди. Она пискнула, зашипела, стиснула зубы, но не пыталась отдёрнуться.
— Знаю, что больно, но ты терпи.
— Но что это?
— Печать смерти. Всё-таки дедуля твой, засранец был редкостный. Мог бы и сам внучке печать поставить, пока был жив.
