Как же возможно устоять перед таким гибким и доступным телом, перед глазами, расширенными ст страдания и страсти. Как уклониться от обжигающих твое лицо поцелуев? Какие коварные и частые сети расставлены старику! Как изменилась задняя комнатка!.. В полночь, а иногда и раньше, слышатся осторожные шаги и, как легкий ветерок, доносится шорох платья. Это она. Она старательно запирает за собой дверь.
Долгое время никто не догадывался. Даже и он? Но почему же он часто после полуночи прохаживался большими шагами по комнате?.. Читал наизусть стихи Горация… Даже и те два искрящихся голубых глаза, которые тревожили счастье Космина, тоже ничего не подозревали?.. Но почему она часто смотрела ему прямо в глаза, пока он не отводил их? Да, она знает, по крайней мере он чувствует это, хотя доказательств нет. Какое омерзительное счастье!
И только всего? Нет, есть и кое-что посерьезнее. Вот месяц как Паул Малериан слег в постель. Стонет от боли. Но что именно у него болит, он не говорит. Прогнал доктора и приказал, чтобы кровать перенесли ему в библиотеку, дверь которой вела к черному ходу. Он не хотел больше делить ложе с женой. Костлявыми руками прикрыл он голову, утопающую в пожелтевшей и засаленной от пота подушке. Три дня тому назад он еще проглатывал две-три ложки супа, которым его собственноручно кормила Саша по утрам и вечерам. Ласкаясь к ней, он начинал горько плакать, твердя уже второй месяц одну и ту же фразу: «Сашенька, любимая моя, ведь человек не умирает до тех пор, пока его не забудут другие». Наверху плакала Валерия, которой страшно было спуститься к больному. Только Джелина беседует с ним по нескольку раз в день и, когда поднимается наверх, смотрит на Космина еще пристальнее, еще глубже.
А теперь наступила последняя фаза. Вчера вечером он крикнул Саше: «Иди… беги в заднюю комнату, чтобы не видели тебя дочери!»
Наконец, сегодня, в седьмом часу утра, когда Космин на цыпочках сходил по лестнице, у него на миг замерло сердце. Старик громко разговаривал сам с собой. Он слышал его отчетливо, и до сих пор в ушах звучат его последние слова: «Под-лы-й секретариата сберег мои деньги и отнял мою честь!» Взрыв хохота, и опять тишина.
Космин бросился бежать, да, он убежал, но сердце у него колотилось, пока он не встретился с Кандианом.
Счастлива или несчастлива такая жизнь? Вот вопрос, над которым Космин ломал себе голову, возвращаясь в ресторан. Он решил накуриться и напиться, напиться до бесчувствия, чтобы обо всем забыть.
