Его мысли, скованные до этой минуты, теперь прояснились; общество, выбросившее его за дверь, предстало перед ним во всей своей бесчувственности, беспощадности и бесстыдстве. Он понял, что жена, которую он боготворил сам не зная почему, — это змея, пригретая им на груди.
Морой немного прошелся по застекленной галерее, которая выходила во двор. К нему вернулись силы. Головокружение мало-помалу прошло, мысли стали отчетливее; во мраке ночи перед ним ярко вырисовывались картины прошлого: он словно вновь пережил последние шесть лет своей жизни, эти годы, проведенные в каком-то оцепенении. Его охватило горькое сожаление о бесплодно растраченных силах, подорванных бессонными ночами, вечными ссорами с женой, заботами, службой в канцелярии.
Он содрогнулся; сердце его учащенно забилось, потом замерло. В горле он почувствовал какой-то горький привкус, что-то соленое, едкое вдруг обожгло пересохший рот.
Морой судорожно стиснул горло обеими руками, пытаясь задушить себя; ему казалось, что жизнь уже покидает его. Но вдруг его охватил страх: как это навсегда расстаться с канцелярией (с затхлым запахом бумаг, папок и архивных дел), с домом, с новой крытой галереей, с кроватью, на которой только во время болезни и мог он отдохнуть, с обществом, хотя и ненавистным ему, однако обладающим какой-то прелестью, поскольку он все же вращался в нем… Ему стало мучительно больно, когда он представил себе, что глаза его закроются навеки и он уже никогда больше не увидит Софи, которая так терзала его… Ужас объял его при мысли о том, что он будет лежать в гробу… и глыбы земли, предвещающие вечную тьму, упадут на сухие сосновые доски… Морой содрогнулся, из груди его вырвался стон, заглушенный печальным, диким завыванием ветра, наполнявшим галерею.
Он болезненно закашлялся и снова почувствовал во рту привкус ржавчины. Пальцы его еще крепче впились в горло, напряглись, как стальные пружины. Он задыхался.
Морой продолжал душить себя, испытывая в то же время страстное желание жить. Жизнь со всеми ее горестями и смерть с ее леденящим, непостижимым покоем вмиг предстали перед ним. Он весь покрылся холодным потом. В ужасе добрался он ощупью до первой попавшейся двери.
Высоко в небе раздался страшный удар грома. Морой содрогнулся. Пальцы его разжались, руки повисли как плети. На миг вспыхнула молния, и он увидел, как широкая струя крови хлынула у него изо рта. Потом непроглядная тьма снова поглотила Мороя, его полные ужаса глаза, широко разинутый рот.
