— Сколько раз он ставил против меня, — продолжал бурчать себе под нос капитан, — и вечно ставил нищенскую сумму — каких-нибудь четыре лея, он всегда срывал мне банк. А теперь вот… ну и хорошо. Это мне даже на руку!
III
— Mesdames et messieurs[11], чай подан! — воскликнул директор, вставая из-за стола. Довольно потирая руки, он незаметно сунул в карман брюк горсть золотых монет.
Мужчины поднялись; одни были расстроены, другие равнодушны, третьи весело шутили. Они подошли к столу, за которым, препираясь между собой, играли дамы.
У Софи уже не было денег, чтобы держать банк. Разъяренная, она поднялась со стула.
— Он проиграл все! Скотина!.. Он проиграл все! — прошипела она, увидев Мороя.
Он сидел за столом один, полузакрыв глаза; его знобило, голова у него кружилась, он почти терял сознание. Смутный страх терзал его, как дурной сон.
Измученный страданием, Морой, наконец, забылся, руки его бессильно упали со стола, покрытого зеленым сукном; но вдруг он почувствовал, что кто-то трясет его за плечо. Он вскочил на ноги, сознание вернулось к нему, он вновь ощутил дикую ненависть к тем людям, которые окружали его, — ненависть человека слабого, больного, эксплуатируемого, сраженного судьбой.
Он повернул голову и… в изнеможении снова опустился на стул. Рядом стояла Софи. Глаза ее сверкали холодно и безжалостно.
— Ты проиграл все! — процедила она, хватая его за плечо (ее посиневшие губы дрожали от злости). — Отвечай… все? У тебя и четырех лей, наверно, не осталось?
— Да… Софи… все… — прошептал Янку Морой.
— Я же тебя предупреждала, что и сегодня вечером мы опять проиграем и все по твоей вине. Опозорил ты меня!
— Да… Софи… я — неудачник… Прости меня… Я приношу только неудачу…
В глазах у него потемнело. Зная заранее ответ Софи, он почувствовал, что силы совсем покидают его. Ноги у него дрожали, голова кружилась, он не мог вымолвить ни слова. Несколько слезинок выкатились из его глаз и поползли по морщинистому лицу.
— Убирайся отсюда! Убирайся сейчас же… Тебя могут увидеть!..
Софи указала ему протянутой рукой на дверь, ведущую в коридор. В этот момент она напоминала статую.
Когда же Янку Морой, пошатываясь, вышел из комнаты, она презрительно плюнула ему вслед:
— Больной… дурак… неудачник!
IV
Дамы согласились прервать игру, но очень неохотно.
От стаканов с горячим чаем подымался густой, душистый пар, наполняя спертый воздух гостиной ароматом донника.
Гости разбились на группы. Одни прогуливались, разговаривая и принужденно посмеиваясь, другие, развалившись на диванах, медленно попивали чай.
