В ту же осень собрался и отец Николая на охоту. Проводили его мать с невесткой и стали вдвоём хозяйничать в ожидании своих мужей. Прошёл месяц, за ним второй. К новогодним праздникам стали возвращаться охотники-промысловики. Все пришли, кроме отца Николая. Долго искали его по лесным дебрям, только к Крещению нашли. Один из мужиков наткнулся на то, что сохранила тайга после пира медведя-людоеда. Собрали односельчане останки охотника, принесли в посёлок и захоронили в мёрзлую землю.
Тяжёлая пора наступила для матери Николая, не до Руфины стало. Ушла в своё горе вдова, исхудала, потемнела, все слёзы проплакала, пока не закончились. А Руфина тем временем, заскучав в наполненном тишиной и печалью доме, сошлась с одним мелким купчишкой. Сговорилась с ним и уехала из посёлка в неизвестном направлении, никто и не видел, как и когда.
К концу зимы, после долгой разлуки, вернулся домой из Тобольска Николай. Всё перевернулось в его в душе, когда узнал он о случившемся. Чуть было руки на себя не наложил, а после с горя захворал и слёг. Долгими тёмными ночами он бредил: то звал отца, то Руфину и только к утру затихал и умолкал.
Наступила весна, заиграли первые капели на весеннем солнце, и вместе с природой постепенно начала возрождаться душа Николая, выхоженного матерью.
После ледохода он успокоился и стал работать по хозяйству — за заботами меньше думалось о потерях. А как закончит дела, снова нападает на него тоска-кручина: сидит часами, в стенку смотрит и молчит. Неделя проходит за неделей, а Николай ничего вокруг не замечает, свои думы думает.
Стала мать опасаться за сына: как бы умом не повредился. К кому она только не обращалась: и к попу ходила, и к шаману вогульскому, и травы собирала, отпаивала. Ничто не помогало.
Наконец, пришла пора сенокоса. Чуть свет подымался посёлок на работы. Брали свои косы мужики и шли на луга, покрытые росой. Вместе со всеми и Николай отправился на покос. Дорога его проходила как раз мимо тех болот, на которых водили хороводы тени духов. Взглянул парень на луг, что рядом находился, а на нём травы душистые и сочные стоят. Никто здесь не косит — 60- ятся. Решил Николай с этого луга начать. Взялся за косу и только размахнулся, смотрит — идёт к нему из ряма>1 девушка: в русском сарафане, в белоснежной косынке, из-под которой две косы пшеничные на плечи падают. Смотрит на него своими голубыми, как небо, глазами и, кажется, насквозь видит. Удивился Николай: никогда такой красавицы не встречал. Тонкая, хрупкая, не идёт, а плывёт над росными травами. Замер парень, не в силах отвести от девушки взгляд. А она как ни в чём не бывало подошла к нему и говорит:
