Водитель шепотом выругался. И добавил вслух:
– Куда лезет? Вот куда он лезет-то?
– Очень спешит. Явно на свидание с другим таким же… торопыгой. – Влад поднял меня, взял за плечи и внимательно посмотрел в лицо. – Не сильно ударилась? Все в порядке?
– По-моему, да…
Сердце быстро и мелко колотилось где-то у самого горла, но в остальном все было нормально. Или нет, не нормально. Хорошо. Потому что, когда в глаза тебе смотрит картинно красивый мужчина, смотрит обеспокоенно и внимательно, тепло и заинтересованно, и ты в ответ глядишь на него так же… Это обалденное чувство.
Тут впереди показалась россыпь красных габаритных огней. Пробка поздним вечером на Новослободской? Опять что-то перекопали?
– Ехать будем немного дольше. – Водитель постучал ногтем по навигатору. – Поищу объезд. Там свежая авария впереди, все полосы перекрыты.
– Хорошо, – протянул Влад и усмехнулся.
– Тебя радует объезд?
– Меня радует… – Он сделал крошечную паузу, покатал слова на языке. – Радует, что мы чуть дольше пробудем с тобой вместе.
Чуть отстранился и принялся расспрашивать меня о пустых, приятных и необязательных вещах. Понравилось ли мне кафе, какую музыку я обычно слушаю в дороге, какое лето мне больше нравится – холодное или очень жаркое – и прочую чепуху. Я и не заметила, как мы приехали.
– Подняться с тобой?
Мы прошли полдороги до подъезда и остановились под большой липой. Асфальт под ней был еще влажным после дождя, остро пахло листвой и летней темнотой.
– Не нужно. Пока не нужно. Я сама поднимусь.
– Напишешь мне, что все о’кей?
– Напишу.
Влад снова поднес к губам мою руку, закрыл глаза, легко коснулся костяшек пальцев. Я замерла. То есть он сейчас церемонно запечатлеет поцелуй на руке, развернется и уйдет? Или…
Он открыл глаза и шагнул ко мне ближе. Так близко, что я почувствовала его дыхание у себя на лбу.
– Могу уйти. Или…
Он взял меня за подбородок и накрыл мои губы своими.
Безо всех этих одобренных в современном обществе реверансов «Можно ли тебя поцеловать?», которые разрушают волшебство момента. Без пошлых хватаний за задницу, которые смазывают все впечатление о первом поцелуе и заставляют думать, что он только прелюдия к чему-то другому. Нет.
У него были соленые прохладные губы, и целовал он меня, как морской прибой. Прижимался крепко-крепко, накатывал, лишал разума, заставлял дрожать. Я зажмурилась, и под веками расцвели диковинные фиолетовые цветы, которые пульсировали в такт движениям его языка.
