— Мы благодарим тебя! А теперь позволь, мы догоним эту мерзкую старуху!!! — Катерина хмыкнула при мысли, что было бы, если их услыхала Яга.
— Нет! — Катерина представила разрушения от мести морских коней и затрясла головой.
— Вы уже довольно отомстили ей тем, что её зелье потрачено впустую, а она осталась ни с чем, — довольно промурлыкал Баюн, не обращая ни малейшего внимания на усиливающийся дождь. — Это зелье продаётся на вес золота, а на вас его надо было немало! — он хихикнул, представив себе отчаяние скуповатой бабы! — Она кучу денег потеряла!
Кони не очень поняли эти рассуждения, но их удачно отвлекла Жаруся, тихо пискнув на ухо Волногона, что Катерине на наряд, который она готовит, нужен жемчуг, и чем просто так гоняться за старой бабкой, лучше бы им немного жемчуга принести, сделать хозяйке подарок. Кони радостно заржали, и кинулись было в небо, но потом опять вернулись, помялись немного, и Прибой нерешительно подсунул Катерине тяжёлую голову. Катя в этот момент соображала, что ещё может предпринять вредная Яга и машинально подсунутую голову погладила. Тут же рядом оказались все кони, отталкивая друг друга они напрашивались на ласку. Оказывается, они давно наблюдали, как Катерина гладит Сивку и Воронко и Вихря, и всё никак не могли понять, а можно ли и им так же? Те кони — друзья, а они — слуги, да ещё слуги только из-за того, что Катерина владеет полотенцем открывающим пути. А тут, после того, что она сама их спасла, они решили всё-таки попробовать, можно ли им?
После того, как ликующие кони улетели, Жаруся прикидывала, не изведут ли они всех жемчужниц в море, Волк ухмылялся, глядя коням вслед, а Сивка наслаждался тем, что Катерина наглаживала его широкий лоб, Баюн взвыл так, что Яга прячущаяся в дальнем болоте, вздрогнула:
— Я же весь вымок!!! Эти кони, эта проклятая Яга! Моя шёрстка! Моя бедная шёрстка! — он гневно косился на фыркающих от смеха Бурого и Сивку, и стенал, пока Жаруся не прихватила его коготками и не унесла в Дуб.
— Волк, а почему у них глаза посветлели, зеленоватыми стали? — спросила Катерина названного брата, когда он нёс её обратно в Дуб. — Я такого не видела раньше.
— Это очень редко бывает. У них почти всегда черные гривы и чёрные глаза. Отсвет синеватый появяется, когда они в ярости, да ты сама знаешь. А зелеными глаза у таких коней становятся, когда они, наоборот, кому-то очень благодарны, доверяют… Ну, я не знаю, какие у них там могут быть хорошие чувства. Они вообще-то этим не страдают. — Волк фыркнул. — А тут все трое… Ты их поразила. Правда, всё равно держи с ними ухо востро. Расслабишься, начнут безобразничать только так!
