?
Я предпринял вторую, более тщательную попытку. Еще раз на журнальном столике — под счетами, журналами… На столе — снова журналы, старые газеты, толстовка, опавшие листья сохнущего на окне цветка… На комоде… На каминной полке… Дьявол, куда же они подевались?!
Пока я бегал по комнате, мои мысли тоже бегали. Преимущественно они вертелись вокруг домашних дел.
Может, пора полить цветок? Нет времени, и потом, он же еще не до конца завял, доживет до вечера.
Может, убрать матрас на диван? Нет времени, и потом, что ему не лежится на полу.
Может, прибрать носки, трусы, шорты, полотенца с кресла, с комода, с дивана, с пола? Нет времени, и потом, в гости я никого не звал, так что беспокоиться не о чем.
Может пора помыть посуду? Не помыть, так хоть ополоснуть? Нет времени, и потом, хрен с ней, с этой посудой.
* * *
Неприятность номер два: мерзкая погода.
Обнаружив наконец ключи на бачке унитаза, я схватил портфель и пиджак, запер дверь и помчался по ступенькам вниз. Распахнув входную дверь, я наткнулся на стену плотного тяжелого воздуха. Утро, двадцать минут девятого, а столбик термометра уже подкрадывался к отметке +30.
Однако меня удручал не столько летний зной, сколько влажность, которая в то утро достигала губительных девяноста процентов. Некоторые болезненно реагируют на пыльцу, которая вызывает у них тяжелейший насморк. Я же очень чутко воспринимаю малейшее изменение влажности. Настолько чутко, что могу почти безошибочно, в пределах нескольких процентов, определить ее уровень. Ничто на свете так не угнетает меня физически и морально, как склизкое, липкое ощущение, вызываемое чрезмерной влажностью. Я не могу сосредоточиться, не могу работать и, что самое ужасное, не могу спать. На протяжении всего лета, сидя дома, я ни на минуту не выключал свой маленький оконный кондиционер. От того, что я гонял этот прожорливый агрегат по четырнадцать часов в сутки, мои расходы на электричество подскочили в три раза, но я без колебаний оплачивал все счета и не собирался отказываться от единственного полезного изобретения всех времен и народов.
Сейчас же от внезапного перемещения из райской прохлады моего однокомнатного оазиса в жаркую и густую влажность я окаменел прямо у подъезда. Меня затошнило. Станция метро находится в начале Восемьдесят первой улицы, всего в ста метрах от моего дома, но преодолеть это расстояние в такую жару все равно что заскочить на пару минут в русскую баню. Я чувствовал, как покрываюсь липкой пленкой пота.
