— Обращайся с женщинами как с грязью, и они к тебе присохнут, — глубокомысленно заметил Алекс.
Откровенно говоря, я никогда раньше не слышал этого выражения, зато вспомнил вдруг другое, очень похожее.
— Всякая женщина обожает фашиста, — процитировал я.
— Вот именно, — отозвался Алекс. — Неплохо сказано, Хемингуэй.
— Это не я придумал, а Сильвия Плат.
— Одна из твоих подружек? — заинтересовался Алекс.
Я автоматически кивнул, погруженный в свои мысли:
— Ее тоже бросили.
— Правда? Она еще свободна?
— Не в твоем вкусе, — отрезал я и направился к другому тренажеру.
— Дело в том, — Алекс не отставал от меня, — что женщин притягивают сильные, уверенные в себе мужчины. Конечно, они хотят уважения, равенства и всего остального. Но все равно им нужен настоящий мужик, который возьмет власть в свои руки.
Я остановился и посмотрел на него с любопытством.
— А почему? — распалялся Алекс. — Потому что подсознательно они хотят, чтобы их покорили. Чтобы их пленили. Овладели ими. Продемонстрировали силу.
Я отвернулся и двинулся дальше.
— Не изнасиловали, — поспешно объяснил он, — а схватили. Как Ингрид Бергман в «Касабланке» или как Скарлетт. Помнишь, как в «Унесенных ветром» Ретт подхватывает ее на руки и тащит вверх по лестнице? Вот этого женщине и нужно. Сила и романтика. Им нужен Богарт. Или Хемингуэй, — добавил он, полагая, что хоть это меня заденет. — Или Джон Уэйн. Мужчина, который не знает отказа. Они хотят, чтобы их таскали за волосы.
Я нарочито громко вздохнул.
— Я тебе говорю, чувак! Вспомни Кинг-Конга: горилла похищает блондинку и утаскивает с собой. Эта тварь готова убить любого, кто посягнет на ее игрушку. И что блондинка? Сперва ей страшно до одури, а потом она втюривается в гориллу, тоже до одури.
Я с сарказмом смотрел на него. Алекс поймал мой взгляд и нахмурился.
— Ну ладно… А ты глянь, кого рисуют на обложках этих дебильных любовных романов, которые американки хавают миллионными тиражами. Не Шварценеггера. И не Фила Донахью, которого хоть в платье выряди, все равно останется мужиком. А этого красавчика Фабио! Пещерного человека двадцать первого века!
— Значит, по-твоему, чтобы пользоваться успехом у женщин, надо стать неандертальцем?
— По-моему, нужно давать им то, что они хотят. Нужно опуститься до их уровня. — Алекс замолчал, оглянулся на пыхтящего в углу толстяка и снова повернулся ко мне: — По-моему, Джон Уэйн никогда не носил латекс.
Я вдруг представил картину: Джон Уэйн — настоящий ковбой с обветренным лицом, крепко сидящий в седле, — облачен в обтягивающее трико. Жуть!
