Юра с лестницы выстрелил ему в спину. Пуля рванула серую шкуру на холке и ушла в стену. Зверь взвыл и откатился в сторону. Подмастерье перепрыгнул через перила, и, только поднявшись сразу же выпустил остаток обоймы в морду рванувшегося к нему оборотня, буквально снеся серую голову с плеч.
Он подбежал к Оксане, и помог ей подняться. Она бросилась ему на шею, и плача стала расцеловывать. Он крепко ее обнял.
— Ну, все. Все кончилось. Теперь все будет хорошо. Я обещаю!
* * *
Такого похмелья мастер еще не знал. Все болело так, что он едва не завывал, а голова и вовсе упрямо отказывалась работать. Все, что ему втолковывали все утро, он смог усвоить только к обеду. А усвоив, обалдел.
— Лесавка говоришь, — прищурился он. — Так вы же старенькие, маленькие такие?
— Я родилась по вашим меркам совсем недавно. Мы, как и вы люди не все одинаковы. Кто старше, кто младше, — улыбнулась она. — Некоторые из нас родились до, как вы говорите «Великой Катастрофы», но и они выглядят ненамного старше меня.
— Это конечно жутко познавательно, но я так и не понял, как ты связалась с этой шайкой упырей?
— Вань, она ведь тебе уже раз пять это объясняла, — вмешался Юра. — Сестру она искала, которая любит влипать в неприятности.
— Ах да, — кривясь от боли потер мастер ноющий висок. — Прям как ты.
— А теперь, господин мастер, нам нужно пообщаться с вашим подмастерьем.
Оксана, которая была и не Оксана вовсе, а Осина, взяла парня за руку и не дожидаясь ответа буквально волоком потянула его наверх.
— Ну, пообщайтесь — пообщайтесь, — усмехнулся им в спины Иван. — Ох, моя голова. Вот позорище, — говорил он сам себе, потирая виски. — Если бы не Юрка, кранты были бы нам всем. Надо же, как пацана вокруг пальца обвели, нелюди.
* * *
За настежь открытым, окном, заливисто пели птицы. Со двора доносилось стрекотание кузнечиков. Ласковый, теплый ветерок, врываясь в открытое окно, гладил иссеченную шрамами спину парня, что обнимал и целовал в плечико, необычное лесное существо воплоти.
Существо ласковое и безумно красивое.
Они лежали на смятой кровати, совершенно нагие. Остывали юные, разгоряченные страстью тела. Юра был самым счастливым человеком на свете. То, что было у него в груди, он чувствовал в своей жизни только раз. Он смотрел в ее колдовские, необычайно зеленые глаза и гладил, золотистые волосы. Она тем временем тонким пальчиком считала веснушки на его лице.
Сейчас ему ничего на свете не нужно было кроме нее. Пусть хоть весь мир снова провалится в бездну. Плевать. Сейчас он обнимал целый мир. Свой мир.
