Закричал в крепких объятьях и стал сучить ногами проснувшийся парнишка. Кровь из ран, полученных Иваном, хлынула потоком по шее и лицу. Кряхтя и ругаясь, Валентин оттаскивал мастера крепко схватившего трепыхающегося мальчика, подальше от поля.
Тварь верещала. Она махала когтями и извивалась, не замечая отскакивающих от нее пуль. Охранники стреляли снова и снова. И тогда выступил Гром.
Без команды, он сорвался с места и ринулся на тварь. Не добегая до нее, он резко затормозил, с его черного мускулистого тела слетели сотни мелких искр, оставляющих за собой черный шлейф, и ударили в ее тело. Плеснуло силой, вспышка залила тварь.
Чудовище издало оглушающий визг, который Иван слышал днем, и мгновенно скрылось под землей. А Гром стоял вздыбленный на краю поля и победно, лаял ему в след.
— Ну, Ваня! Ну что же ты невезучий такой? — причитала Марья, сшивая ухо, шипящего от боли Ивана. — Знаешь, какие шрамы теперь будут?
— Шрамы украшают мужчину. Особенно на спине, — попытался улыбнуться он и снова зашипел, смяв в кулак простынь кровати, на которой сидел. — Как там пацан?
— Спит, под замком. Отваром успокоительным напоили, вроде успокоился, потом уснул. Чего это пса твоего к детишкам не пускают? Сидит в люльке, грустный такой.
— Да не пес это. Вот и не пускают. Валентин его теперь боится.
— В каком смысле не пес? — откладывая шовные принадлежности на стоящий у кровати столик и оценивая свою работу, спросила она. — Волкособ, или оборотень вообще?
— Вот чтоб я знал, кто он. С виду собака, а на деле черт его знает.
— Так что с ним не так? — лекарка заклеила швы бинтами с мазью из целебных трав, села Ивану на колени, и обвила шею руками. — Пес как пес.
— Во — первых, ему двадцать пять лет, — он поцеловал выдающийся из выреза ее сарафана краешек груди. — А во — вторых, покажи мне пса, который стряхивает с себя огненные искры.
— Да ты обманываешь, — улыбнулась лекарка, сковыривая с его русых волос, кусочек запекшейся крови.
— Спроси у Валентина, — пожал плечами мастер.
Марья призадумалась, запустив пальчики в густые грубые волосы Ивана. Он прибалдел словно кот, и с блаженной улыбкой, несмотря на приглушенную зельем боль, на пол головы, едва не задремал.
— А где ты его взял?
— А? А, да полтергейсту нашему принадлежал. Он его после грозы, на сгоревшем поле нашел, щенком. А потом он за нами увязался. За якорем видимо.
— Я, кажется, знаю кто он. Ты слышал о черных собаках, или как их называют адских псах?
