— Ни хрена себе! — воскликнул отцепившийся от веревки Потап. — Ну, ты Иван даешь!
Иван, разъярившись, схватил чудом удержавшееся за поручень весло, и от всей души стал колотить замерзшую голову твари.
Бил он по ней до тех пор, пока та не разлетелась вдребезги. Но Ивану оказалось этого мало, и он самозабвенно бил то, что осталось до тех пор, пока не сломалось весло.
Отбросив обломок в сторону, мастер сделал несколько жадных глотков воздуха и, закрыв глаза, поднес немеющую руку, чтобы утереть пот с побелевшего лица. Но занемела не только рука. Следом подкосились и ставшие ватными ноги.
— Иван! Иван, где же ты? Ваня!
Женский голос, гулким эхом несся в клочьях рваного тумана. Но не возможно было определить, где находится его источник. Он возникал то спереди, то позади, словно окружая Ивана со всех сторон.
— Ваня, мне больно! Ванечка, помоги!
Ивану, заблудившемуся среди колючих зарослей, показалось, что он определил направление, откуда шел зов. Полный решимости, он стал продираться сквозь густые кусты.
Шипы, превратив одежду в жалкие лохмотья, исцарапали все тело и впивались в него десятками раскаленных гвоздей. По исчерченной царапинами коже струилась кровь, но Иван, сцепив до скрипа зубы, упорно двигался на зов.
— Ваня! Я больше не могу! — сорвался голос на крик.
— Держись! Держись, я уже рядом! Я иду! — кричал он в ответ, проламывая колючие сплетения израненным телом.
Неожиданно, мастер вывалился в пустоту, и, не удержавшись, упал на колени, вляпавшись руками в глинистую грязь. Поспешно вскочив на ноги, он зашипел от боли в сломанных ребрах, из груди вырвался хрип, соленый, металлический привкус примешивался к вязкой слюне. Иван сплюнул сгусток крови, размазал грязь об штаны и стал крутить головой.
Густой туман заволакивал все обозримое пространство. Ветер бросал в лицо, мелкую водную взвесь, смешивая прозрачные капли с сочащейся из ран кровью. Позади Ивана в зарослях раздавался многоголосный рык. Голодные твари шли по следу его крови.
Следовало спешить.
— Надя, где ты? — кричал он в туман, наплевав на то, что твари его слышат. — Не молчи! Я найду тебя! Подай голос!
Все ближе шумели кусты, и трещали сучья под немалым весом покрытых свалявшейся шерстью тел. Раздался, зычный, хриплый вой, на который сразу — же отозвались, взвывая на разные лады.
Напарница молчала. Силы были на исходе. Иван не знал куда идти. Из помятой грудной клетки с болью рвалось сердце, а в легком клокотала заполняющая его кровь. Ивана накрыло отчаянье. Неужели это конец?
