— Валяй, — разрешил бугай, ссыпая патроны и обойму, в емкий подсумок, закрепленный на поясном ремне. — Корчма, — продолжил тем временем он, — закрыта. Сам понимаешь, времена такие, не до нее. Но у нас есть домик гостевой. Один серебром. Медяки тоже берем.
— Че дорого так? — возмутился Юра, вставляя в пистолет пустой магазин. — Хозяин, пойдет? — обратился он к Ивану.
Тот едва не падая с мотоцикла, вяло поднял перекошенное от боли лицо.
— Мне не до торга сейчас, — прохрипел Иван. — Плати скорей.
— Держи, — отсчитал сотню медяками он, и вдруг бросился обнимать здоровенного детину. — Спасибо тебе друг. Выручил, — Юра приблизился к его уху. — Худо хозяину. Как бы не околел. Он мне денег много за поездку обещал.
— Ты это, давай без нежностей, — отстранил бугай парня брезгливо. — Заезжай уже. Дуй прямо, выедешь на площадь. По левую руку домик с навесом. Вам туда.
Проезжая по центральной улице Юра крутил головой. Приветливо улыбался и подмигивал девушкам, бросал уважительные взгляды на крепких парней и мужчин, но чем дальше он проезжал к площади, тем смурней становилось лицо и тревожнее на душе.
Вырулив на площадь, где, как заведено, стоял общий колодец и большая, крытая площадка для сборов, он свернул к небольшому домику с навесом, рассчитанным аккурат под мотовоз. Остановив и заглушив мотоцикл под навесом, Юра соскочил и помог ослабшему Ивану спуститься с сиденья и усадил на лавку перед домом.
Обеспокоенный чем-то Гром, предпочитающий постоянно сидеть в своей люльке, выпрыгнул. Осматриваясь, и потягивая носом, он сел рядом с Иваном.
Подмастерье не спешил в дом. Весело улыбнувшись, он подмигнул девушкам, сидящим на лавке у колодца. Те зашушукались и, не спуская взглядов с конопатого паренька звонко рассмеялись.
Одна из них поднялась, и наигранно виляя бедрами, пошла вдоль площади, мимо направляющегося к ним представительного вида, пожилого мужичка.
— Юрка, — тихо прохрипел Иван. — Я сейчас прям здесь, свалюсь. Слышишь?
— Потерпи, — одними губами ответил парень.
Мужчина прошел прямо к ним, покосился на грозного вида пса, что охранял мужчину, покрытого синяками и кровоподтеками и протянул парню ухоженную, на вид не знавшую тяжелого труда руку.
— Староста Криничного. Митрофан Егорович, — представился он. — Добро пожаловать. Всегда рады гостям!
— Юрка. А это хозяин мой, Иван. Только худо ему. Нелюди какие-то на нас напали. Ему крепко досталось. Лекарка у вас есть?
— К сожалению, нет, — вздохнул тот. — Увели ее бешенные.
