— Все будут живы и относительно здоровы. Слово мастера! Ну, так как? Твое слово полтергейст?
— Слово, значит, даешь? — задумался он. — Ваше слово дорогого стоит. Тогда будет, по-твоему. — Решился дух. — Клянусь!
— Ну, вот и ладушки, — улыбнулся Иван. — А теперь дедуль, иди и похулигань на славу. Посиди на дорожку, так сказать. Завтра ты уедешь со мной.
* * *
Рано утром, под слепящими лучами солнца Иван собирался в путь. Сдавать заказ. Он проверял крепление переноски Фомы, рылся в сумках, короче готовил железного коня в долгий путь.
Подмастерье, которому он поведал о том, как все решил, смотрел своему наставнику в широкую спину, думая, на — кой им вредный полтергейст, и не выйдет ли эта затея боком. Братство ликвидирует духов, как и прочую нечисть, но вот таскать с собой старого психа уже перебор.
Грузный, ревущий, будто дракон мотоцикл обогнул бетонные холмы, развалины былой, ушедшей в небытие цивилизации. Клином прошел сквозь убранные поля. Пропылил мимо ряда, собранных из хлама ветряных водокачек, наполнявших поилки для скота и вскоре остановился аккурат у крыльца дома заказчиков.
Парня Иван оставил следить за мотоциклом, чтобы дети работающих в поле батраков, не расковыряли чего и не трогали ленивого филина, а сам нацепил на пояс ножны с огромным тесаком «кукри» и поднялся на порог хозяйских хором.
Вся семья встретила мастера в обитой дубом столовой. Там был хамоватый, обрюзгший от попоек, с мешками под глазами, сын деда. Оплывшая жиром с обвисшими, бульдожьими щеками, и вечно зажеванным между ягодиц потным платьем, сыновья жена. Также, своим присутствием собрание почтила, младшая дочурка деда: наглая, нимфоманка, с засаленными черными кудрями, масляными, свинячьими глазками, и своим кисло — броженым душком.
В этот раз она смотрела на охотника без интереса и тупо напивалась, присосавшись к бутылке дешевого пойла.
При виде этой семейки Ивана всегда коробило, и невольно тянуло скривить грубое иссеченное шрамами лицо. Но он сдерживал себя, как мог, придерживаясь делового вида и тона.
Родичи старика тут же набросились с обвинениями, буквально не давая раскрыть рта. Дед похулиганил на славу. У его дочурки среди сальных волос, явственно проступила седина. Да и остальные выглядели не лучше.
Иван стоически выслушал все, что о нем думают, где советуют побывать, а также мнение о своей родне, которой никогда не знал. Он помолчал, оглядел всех, и с неизменно деловым видом, объявил, что контракт почти выполнен, и потребовал плату на стол.
