Поначалу они не могли взять в толк, о чем идет речь. Я в изнеможении растянулся на траве - неужели придется рассказывать все, начиная с рождения и даже раньше? Но чужие сыны - нет сомнений, что то были они - проявили живейший интерес к моей беде, и я приступил к изложению основных событий. Где-то в середине рассказа высокий хлопнул себя по лбу: "Э, да это же совсем просто! Вы попросту ломаете скорлупку, а в вашем мире это действие ведет к необратимым последствиям". Видя глупое выражение моего лица, он пояснил: "Ну, вся штука в том, что ваше божество, которому иногда - весьма проницательно - приписывают свойства Ничто, любит рядиться и рядить все разумное в материальные одежды. Вы когда-нибудь видели, как разбивается лампочка? Здесь что-то похожее: вы с вашим взглядом пробиваете брешь, и внутренний вакуум мгновенно заполняется то ли энергией, то ли уже материей. Мы, в отличие от вас, сделаны из другого теста. Наш главный любит наоборот: чтоб содержание было, а форма - нет. Мы двое... как бы это назвать... дылда пощелкал в затруднении пальцами, - нечто, скажем, среднее между йогами и безнадежными наркоманами... нам, короче говоря, нравится обретать форму так же, как некоторые из ваших озабочены поисками сути. Но в нашем мире таких фокусников не жалуют, вот мы и свалили сюда. Здесь нам совсем не плохо, и мы подумываем, не остаться ли с вами насовсем". "Стало быть, у ваших нет никаких пустых скорлупок? - произнес я медленно, пытаясь переварить. - Нет скорлупок, формы... одно содержание. Но... тогда - как же?" - я указал на них пальцем, потом для верности ткнул им в балалайку. "Мирская практика, - сказали они хором. - Аналог того, что у вас именуют практикой духовной. Вот, глядите", - с этими словами они сняли шляпы, сбросили парики, затем - сами головы, и под конец вовсе рассыпались: передо мной валялось рваное шмотье, и больше ничего. "Подождите, не исчезайте! вскричал я. - У меня еще остались кое-какие вопросы". Разбросанные как попало штаны, сапоги и рубахи плавно взлетели, головы наделись на шеи. Я восхищенно отметил, что они поменялись местами. На плечах коротышки скалилась патлатая голова дылды, а шишковатый коротышкин череп со всеми своими мясными щекастыми излишествами блаженствовал на двухметровой высоте. "Видишь, как здорово? - обратился ко мне длинный гибрид. - У нас за такое заработаешь по онтосу. Дескать, и ересь, и неприличие, и даже есть статья в уголовном кодексе".
