— Все говорят, что отработал большой спец очень солидного калибра. Кивают на тщательную подготовку, отсутствие следов и зацепок, и т. д., - продолжал рассказывать голова. — Я же в некотором сомнении. По идее все именно так. По технике исполнения очень похоже на элитного решальщика. Только здесь есть что-то еще, господин. Знаете, такое… э-э, — он пару мгновение молчал, пытаясь подобрать нужное слово. — Истеричное что-то. Точно. В некоторых моментах попахивает эдакой истеричностью. Профи так не работает. Ему всегда нужна холодная голова, иначе не выжить. Поверьте мне. Психи в такой сфере долго не живут. Их ловят на первом же деле, максимум на втором.
Вяземский внимательно слушал, пытаясь получить собственное представление о деле. Пока получалось не очень. Почему-то все время чудился наезд на него самого. В каждой детали он видел отголоски какой-то операции по его очернению.
— С ребенком этого техника очень жестко поработали. Не били, а именно поработали. У того все тело оказалось в тонких порезах, как будто-то его долго и тщательно чем-то острым царапали. Мальчишку так сильно напугали, что он почти овощем стал. После техник стал получать письма с описанием того, что сделают с его ребенком и женой в случае лишней болтовни и неповиновения. Каждый день по нескольку штук приходили. Вот мужик и сломался. А дальше дело техники. Забрал приготовленную для него посылку и положил в нужное место. После дождался и нажал на кнопку…
После ухода Вана еще некоторое время бродил по кабинету. Его так и не отпускали мысли об этом деле. Он, по-прежнему, считал, что таким образом хотят бросить тень на него самого. Самой подозрительной фигурой для него был император, который давно уже и справедливо подозревал Вяземского в императорских амбициях. Ему было бы очень выгодно очернение боярина в глазах остальных, чтобы сделать его парией, отверженных. Ведь ему было достаточно даже не выдвижение реального обвинения, а лишь слуха.
— Неужто, у него хватило духа подставить под удар свою дочь? — удивился Вяземский своему же предположению. — К чему тогда все эти разговоры о своей любимой младшенькой? Игра на публику?
У него вырисовывалась довольно дикая картина. Император решил убрать своего главного врага с помощью хитроумной комбинации, в ходе которой ставит на кон собственную дочь. Если такое соответствует действительности, то это очень сильный ход с его стороны. Вяземский оценил красоту и жесткость этой игры. Он бы сам так и поступил, если бы был на месте императора. Правда, пока это всего лишь его домыслы. Кто знает как было на самом деле…
