— Мне все равно, насколько он ужасен. Я просто хочу знать тебя… разным, — я ласково провела ладонью по его лицу.
— Хорошо, — наконец согласился он.
Итан исчез. Вместо него на земле, свернувшись в кольцо, лежала огромная змея. Ее иссиня-черная кожа лоснилась, переливаясь перламутром, а под ней плавно двигались упругие мышцы. Змея приподнялась над землей, и ее голова, в раза полтора больше моей, теперь была перед моим лицом. Желтые глаза с вертикальным зрачком смотрели прямо не мигая. В пасти мелькнул раздвоенный язык, раздалось тихое шипение.
— И совсем ты не ужасный, — я всеми силами пыталась унять дрожь в голосе. Затем улыбнулась и прикоснулась к нему. — И теплый.
Я захотела снова погладить змею по лобастой голове, однако под рукой у меня уже оказалось плечо Итана.
— Трогай меня лучше таким, — он усмехаясь перехватил мою руку и прижал к своей щеке. — Это куда приятней. И тебе, и мне.
В ущелье стремительно темнело. Солнце уже почти село, а небо вновь покрылось серыми, пока еще рваными тучами.
— Пора возвращаться, — сказал Итан, заставляя меня застегнуть жакет до последней пуговицы. — Не хотелось бы снова попадать под дождь.
— Мы же вернемся сюда еще? — спросила я с надеждой.
— Непременно, — он подал мне руку и помог перебраться через реку.
— Ты мне еще песню не спела, кстати, — напомнил мне Итан, когда мы уже шли по аллее к замку.
— Спою перед сном, — со смехом пообещала я. — Чтобы лучше спалось.
— Мне лучше всего спится просто рядом с тобой. Но от твоей колыбельной тоже не откажусь.
— Это не колыбельная… — возмутилось было я, но тут заметила на скамейке одинокий сгорбленный силуэт. — Там не Гадриель, смотри?
— Он самый, — подтвердил Итан.
Мы пошли ближе, а парень на нас даже не заметил. Так и сидел, обхватив голову руками.
— Лео, — позвала я. — Что случилось?
Он наконец поднял на нас глаза, потом встрепенулся:
— Господин ректор, тэра Гранд, простите…
— Что ты здесь делаешь один? Почему не на ужине? — спросил уже Итан.
— Уже поужинал… — не очень убедительно ответил Гадриель, снова опуская глаза.
— Что с тобой? Ты чем-то расстроен? — мягко произнесла я. — На тебе лица нет. Может, поделишься? Вдруг мы сможем помочь?
Лео тяжело вздохнул, и наконец ответил:
— Мой отец пропал.
