— Ну как? — спросила она. Я лишь покачала головой. — Ничего, малышка, по крайней мере, с каждым разом ты держишься все дольше и дольше.
*
Тихая и полутемная кладовая встретила меня привычной уже прохладой, настоящим спасением от палящего летнего зноя. Одной рукой держа подсвечник, а второй — руку Литы, я осторожно спустилась вниз. С тех пор, как Курх разрешил мне изучить содержимое сундуков, я полюбила это место и частенько приходила сюда в отсутствие мужа, чтобы немного посидеть, перебирая вещи Зимних жен, когда-то живших здесь, пока Лита играла с немногочисленными игрушками своих старших братьев и сестер или раскачивалась на олене, которого она вытаскивала из-за сундуков, воображая себя, верно, лихой наездницей.
Меня волновал один вопрос, на который Курх никак не мог дать ответа.
Что делало меня особенной? Чем я отличалась от десятков других женщин? Как я могу быть уверенной, что не разделю их судьбы? Курх лишь отмахивался, пожимая плечами. Какая разница, если здесь и сейчас у меня есть реальный шанс совершить то, чего не сумели они. Остаться с ним. Неужели я этого не хочу?
Конечно, я хотела — а разве могло быть иначе? Но я видела, как напрягается муж, если я медлю с ответом, и как улыбается успокоено, когда я прижимаюсь к нему, убеждая и словом и телом, что хочу разделить с ним вечность. Видела — и быстро перестала спрашивать.
Но сомнения никуда не делись.
За спиной тихо поскрипывали деревянные полозья — Лита достала из угла своего любимого оленя. Я задумчиво водила пальцем по резной лисице с сундука Инари. Может, моя беда именно в том, что я позволяю себе сомневаться? Терзали ли Лисицу подобные чувства, когда Курх пытался научить ее не слышать губительного зова?
— Мне кажется, тебе не хватает мотивации, — задумчиво сказал Курх, когда я, в очередной раз выбившись из сил, пыталась перевести дух после бега по туману. — Скажи, чего бы ты хотела получить в качестве подарка, когда тебе удастся выйти ко мне?
Я была слишком измотана, чтобы думать, поэтому единственная мысль, вспыхнувшая в голове, оказалась настолько неожиданной и постыдной, что меня бросило в краску.
— А это интересно, — усмехнулся Курх, увидев мою реакцию. — Я слушаю.
Потянув его за воротник рубахи, я наклонилась к самому уху мужа и
прошептала несколько слов. Брови Курха удивленно взлетели вверх.
— Ох, Сирим, девочка моя, достаточно было сразу сказать, что тебе понравилось. И я бы…
Он не стал продолжать, видя моё и без того сильное смущение.
