— Девочка моя, навсегда моя, славная Зимняя девочка!
Миг, когда Курх прижал меня к себе, казалось, растянулся на целую вечность. Мир дрогнул, сузился до черных бездонных глаз, которые манили, затягивали. Под натиском духа в это бесконечно долгое мгновение не существовало стыда за то, что мы не одни, и даже беспокойство за Литу, завозившуюся в колыбельке, пропало, отступило на край сознания. Я никогда и ничего не хотела так сильно, как раствориться в этом чувстве без остатка.
Как сквозь туман, я услышала насмешливое фырканье Айни.
— Та-ак, — протянул Аки, — думаю, нам здесь больше делать нечего. Лита, радость моя, пойдешь с дядей и тетей кататься на волчках? Вернёмся к закату, приготовьте ужин… если успеете.
— Спасибо, — буркнул Курх, на мгновение отрываясь от меня.
Мне показалось, что я услышала, как Аки смеётся.
— Спасибо? О, кажется, этот день я не забуду никогда, Ворон!
Впрочем, честно сказать, в тот момент ни в чем, кроме крепких рук и
жарких губ Курха, я не была уверена.
*
Я оказалась прижата к постели горячим телом Курха раньше, чем за волками успела закрыться дверь. Мы срывали друг с друга одежду, не слыша треска ткани, не заботясь о приличиях. Быстрее, быстрее, только бы почувствовать его надо мной, во мне, разделить общую радость, переполниться ей до краев. Я чувствовала, как его кожа от прикосновений покрывается мурашками, как набухает, твердеет его плоть, прижатая к моему животу.
Свободной рукой я дернула завязку его штанов.
— Сирим, — Курх на мгновение завис надо мной, напряженный. Его глаза с расширенными темными зрачками внимательно смотрели на меня. — Ты уверена, что хочешь этого? Скажи сейчас, пока я ещё могу держать себя в руках.
Боги, ну он ещё спрашивает!
— Да, да, да, — я обхватила ладонями его лицо, привлекая к себе, последнее "да" выдыхая уже в полураскрытые губы.
И на этот раз Курх не стал меня останавливать.
Я почувствовала, как откинута была последняя разделявшая нас преграда. Наши тела изголодались друг по другу, по близости, жарким поцелуям, торопливым и жадным касаниям. Одно плавное текучее движение, и он вошел в меня, и я задохнулась от этого ощущения, полузабытого, но столь желанного. Я почувствовала его каждой клеточкой тела, твердого, горячего.
Мне думалось, я знаю своего мужа, помню, каково это — быть с ним. Но сейчас я сознавала, что до этого момента ничего не знала о близости мужчины и женщины, ничего не знала о Курхе. Тот мужчина, что двигался сейчас со мной в едином ритме, был, казалось, кем-то совершенно другим. Горячим, пылким, настойчивым, сдержанным ровно настолько, насколько нужно после многих лун ожидания. Курх словно бы сбросил со своих плеч тяжелое бремя Долгих Зим, раскрылся, доверился, и я раскрывалась ему навстречу, прижималась всем телом, обвивала ногами, обнимала руками, целовала плечо и шею.
